Что тучка в небе — милой одеяние, Любимой лик — пион в благоуханье… Не фея ль ты с Нефритовой горы, Где льет луна волшебное сиянье? Цветок блестит жемчужною росою, Желанья — дождь и тучка под горою. Красу такую знал ли Ханьский двор?— Одну Фэйянь сравнить могу с тобою. Цветы — и те «крушащей царства» рады, Ей государь шлет ласковые взгляды; Развеяла она его печаль. Придя к беседке Грушевого сада.
(Перевод С. Торопцева) Как гласит легенда, император стихами остался доволен, а вот евнух такое унижение простить не мог. И он задался целью извести поэта. Тем более что тот давал слишком много поводов для недовольства, часто представая перед императором совершенно пьяным.
Услышав как-то раз, как Ян Гуйфэй декламировала посвященные ей новые стихи, евнух Гао Лиши решил действовать.
Лубочная картинка, изображающая пьяного Ли Бо, пишущего стихи
Он подошел к любимой жене императора и, убедившись, что поблизости никого нет, воспользовался удобной минутой, чтобы обратиться к ней:
Ничтожный раб ваш сначала предполагал, что, как только вы услышите новые куплеты Ли Бо, обида и негодование переполнят ваши чувства. Почему же получилось наоборот?
Что же в них могло меня обидеть? — удивилась фаворитка.
«Одну Фэйянь сравнить могу с тобою», — процитировал Гао Лиши строчку из сочиненных стихов. — Ведь Летящая Ласточка, — продолжал он, — это Чжао, жена Чэн-ди, императора династии Западная Хань. Теперь на картинах рисуют воина с золотым подносом в руках; на подносе изображена женщина — она танцует, и в танце развеваются ее рукава. Это и есть та самая Чжао, Летящая Ласточка. Любовь к ней Чэн-ди, милости, которыми он ее удостаивал, были ни с чем не сравнимы. Но оказалось, что Летящая Ласточка тайно встречалась с неким Янь Чифэном и прятала его у себя в тайнике. Император хотел казнить и Летящую ласточку, но ее младшая сестра Хэдэ спасла ее жизнь. До конца своей жизни Летящая Ласточка больше не входила во дворец. И вот теперь Ли Бо сравнил Вас с Летящей Ласточкой — ведь это явное оскорбление. Как вы об этом не подумали?
Ян Гуйфэй возмутилась и потребовала изгнать поэта из дворца. Ли Бо был вынужден покинуть Чанъань и отправиться в Шаньдун.
В то же время в императорской свите появился новый приближенный — некий полководец Ань Лушань. Он родился в Ляодуне за Великой китайской стеной и, как считалось, был китайцем только наполовину. В раннем возрасте он был взят в плен или продан в рабство китайскому генералу одного из северных гарнизонов. Проявив военные способности, он со временем получил офицерский чин и даже стал генералом.
Невероятно тучный, погружаясь в сон после обильного обеда, Ань издавал мощный храп. Он часто веселил двор грубыми остротами и шутками. Его показное, грубое и неприкрытое варварство и пренебрежение этикетом стали для праздного двора постоянным поводом для веселья, особенно прийдясь по вкусу Ян Гуйфэй. Согдийские предки, обитавшие в Средней Азии, оставили ему в наследство пышную растительность на лице и теле и большой мясистый нос, которые поражали китайцев. Ань был сметлив, находчив и наблюдателен, образован и, хотя не писал стихов и не цитировал наизусть классиков, знал шесть «варварских» языков и видел столько зарубежных стран, что беседовать с ним для императора оказалось куда интереснее, чем с китайскими эрудитами.
Ян Гуйфэй, седлающая лошадь. Художник Цянь Сюань
Красавица Ян не имела детей от императора. И не слишком юный полководец был провозглашен «приемным сыном» государя и его «драгоценной супруги». После этого Ань Лушань получил законное право бывать с императором в его внутренних покоях и чаще видеться с Ян Гуйфэй. Ему было разрешено посещать наложницу во внутреннем дворце, что было неслыханной привилегией.
