Но были бы чисты. Никто над ними
Не властвовал бы…
Такое предложение анархического государства, ликвидировавшего неравенство за счет возвращения к природе, стало единственной реакцией Шекспира на моровскую утопию, которую он отлично знал. Бесполезность плана Гонзало самоочевидна, хотя это и не вполне пародия на «Утопию» Мора. Просто остров волшебника Просперо (утопия Шекспира) существует вне истории, на острове не строят, а пребывают.
Однако обитатели аббатства Телем трудились, и трудились ежечасно – они творили. За счет чего высокий досуг возможен? Ответ на каверзный вопрос проще, чем кажется вначале. Собственно, Маркс предсказывал возникновение коммунизма на плечах промышленных революций и организации машинного труда, на основании прогресса, который будет достигнут при капитализме. Освободившийся пролетариат (по Марксу) не только потому становится свободен, что присваивает себе орудия производства, но также и потому, что технический прогресс делает эти орудия производства автоматическими. С киркой и мотыгой коммунизма не построишь – можно построить лишь Беломорканал.
Гаргантюа (Бог Отец пятикнижия Рабле) выступает в роли технического прогресса. Утопический план Рабле (вернемся к термину «аристократический коммунизм», сколь бы странно он ни звучал) основан на творческом характере свободной личности и единой для всех веры в добрую волю.
Это утопия, конечно же, это выдумка, несбыточная мечта – так не может быть в действительности! Никогда не существовало ни острова волшебника Просперо, ни аббатства Телем, ни Дон Кихота, ни Гаргантюа, ни острова Утопия!
Но все-таки что-то было.
Так случилось однажды: существовала Флорентийская республика, где правил философ и создал двор, состоящий из философов, поэтов и художников, – да, так и было! В несовершенном феодальном обществе, где была и бедность, и бунты чомпи, несмотря на окружающую объективную реальность, на небольшом пространстве итальянского города лучшие умы человечества – Марсилио Фичино, Лоренцо Валла, Леонардо да Винчи, Пико делла Мирандола, Микеланджело Буонаротти, Анджело Полициано и Сандро Боттичелли придумывали, как устроить совершенный мир. Они постарались минимизировать угнетение, и если вспомнить, что именно в конце концов вменили Лоренцо как нарушение закона (правитель города продал здание, где должен был быть приют, и напал на соседний город Вольтерра), – то по сравнению с иными правителями иных земель Лоренцо можно назвать едва ли не праведником. Флорентийские мудрецы называли себя гуманистами, они утверждали, что существует «совершенный человек», который воплощает вселенную. Давайте, говорили они, опишем свойства такого человека. Он должен быть добродетелен, но упорен в борьбе со злом; он должен следовать христианским заповедям, но не быть фанатиком; он должен научиться сомневаться во всем, чтобы крепче верить в истину. Им ясно виделась преемственность от гармоничной античности – к собственным штудиям: академию философии назвали платоновской, и мудрецы прогуливались, подобно античным перипатетикам, по тосканским холмам, рассуждая об идеальном мире. Логика Платона плавно перетекла в беседу Фичино и Полициано, из нее родились картины Боттичелли – что может быть логичнее? Альберти рисовал планы идеального города – и такой город строили.
