твой отец уедет из страны, и оно включило одно, когда забронировал свой частный самолет в Италию. Где, черт возьми, он? — она бормочет себе под нос, ее внимание рассеяно. — А! Вот он. Черт. Роуз, он недавно приземлился недалеко от Венеции. Он на пути к тебе. У него нет других причин быть там.
— Сколько у меня времени?
Дом недалеко. Не больше пяти минут езды.
Эвелин рыдает, и звуки грохота сразу прекращаются. — Я не знаю. О Боже, Роуз. Мне так жаль. Я не заметила предупреждение вовремя. Это все моя вина.
— Нет, это не так, — твердо говорю я ей. Глупо думать, что мой отец уже перестал искать меня. Я надеялась, что я так мало значу для него, но на самом деле он никогда не остановится. И я никогда не буду в безопасности. Мы никогда не будем в безопасности. Пока Патрик О'Лири не умрет.
— Я работаю над тем, чтобы вытащить тебя из Италии, но тебе нужно бежать. Доберись до аэропорта, а потом до Милана, как мы и договаривались. Я найду тебя там, — торопливо приказывает Эвелин. — Береги себя.
— Ты тоже. Скоро увидимся.
Я разворачиваюсь и тянусь к дверной ручке, прежде чем остановиться. Внутри Лиам и Анетт сидят, не подозревая о приближающихся неприятностях. Мне нужно забрать кое-какие вещи, а времени у меня не так много. Если я оставлю Лиама с Анетт на время, достаточное для того, чтобы вернуться домой и купить то, что нам нужно, я доберусь быстрее, чем если он поедет со мной. Я доверяю этой пожилой женщине и знаю, что Лиам будет в безопасности с ней. В любом случае, это всего на несколько минут.
— Анетт? — кричу я, возвращаясь в дом и доставая ключи из сумки. — Ты присмотришь за Лиамом несколько минут? Я забыла дома партию кексов. Кажется глупым грузить его в машину ради такой быстрой поездки.
— Да. Да, конечно. Я с удовольствием посмотрю за малышом, — она улыбается малышу, размахивая его крошечными кулачками, пытаясь схватить ее белую косу, которая качается перед ним. — Езжай на столько, сколько нужно.
— Благодарю, — я наклоняюсь и целую макушку рыжих волос Лиама, смакуя момент, прежде чем прошептать: — Люблю тебя, малыш. Скоро вернусь.
Издалека дом выглядит безопасным. Наружное освещение включено, а окно гостиной светится единственной лампой, которую я всегда оставляю включенной, чтобы никогда не возвращаться в темный дом. На узкой улочке нет ни странных машин, ни людей. Ничто не выглядит подозрительным. Если у меня и есть время, оно драгоценно и его мало.
Я бросаюсь к входной двери и заставляю руку перестать дрожать достаточно долго, чтобы набрать код. Дверь распахивается, и я захлопываю ее за собой, как будто кто-то гонится за мной в темноте. Кто они. Я просто не знаю, откуда и насколько близко они.
Прислонившись к прочной двери, я закрываю глаза, и на меня обрушивается облегчение. Я справилась. Я в безопасности внутри. Но мое облегчение недолговечно.
— Привет, Розалин.
Роуз
Мои глаза резко открываются, как только мясистые руки вцепляются в мои руки. Моя реакция мгновенна. Я пинаюсь и толкаюсь изо всех сил, но двое мужчин, держащих меня, продолжают тянуть меня вперед. Это бесполезно. Они имеют преимущество с самого начала. Тем не менее, я горжусь, когда наношу несколько неистовых ударов по их телам. Их ответные стоны боли — музыка для моих ушей.
Отвлеченный своим удовлетворением, я не вижу руки, прежде чем боль взрывается на моем лице. Слезы тут же подступают к моим глазам, и я замираю, глядя сквозь мокрые ресницы в лицо того самого человека, которого я надеялась никогда больше не увидеть.
— Прекрати сражаться немедленно, — требует папа.
Я должна чувствовать страх, но боль от моего лица заставляет мой рот выдвинуться вперед. — Черта с два я это сделаю.
В его мутных глазах вспыхивает намек на что-то темное, прежде чем он разворачивается на каблуках и садится в кресло через всю комнату. Он делает знак своим людям, и меня заставляют опуститься на диван напротив него. Они отпускают мои руки и отступают, чтобы занять позицию у входной двери. Я замечаю еще одну пару охранников, блокирующих заднюю дверь, что означает, что нет возможности сбежать, и они тоже это знают.
Я думаю о Лиаме, меня переполняет облегчение от того, что я решила оставить его с Анетт. С ней он в безопасности. Это все, что сейчас имеет значение.
— Ты доставила мне немало хлопот, — заявляет папа. — Слишком много денег, времени и ресурсов было потрачено на эту маленькую охоту за тобой.
— Тогда тебе следовало просто остановиться, — огрызаюсь я. — Избавило нас обоих от хлопот.
Глаза папы сужаются от моей дерзости. — Поверь мне, я хотел этого. Зачем мне искать неблагодарную дочь, которой дали все, что она когда-либо могла пожелать, а она сбежала?
— Все, что я когда-либо могла пожелать? — я фыркаю. — Я всегда хотела только свою семью, а ты отнял ее у меня. Ты отослал меня, когда я была ребенком. И ради чего? Потому что я была слишком похожа на маму?
— Я отослал тебя, чтобы ты получила образование. Ты страдала в Майами…
— Я не страдала. Я была в депрессии. Я горевала. Моя мама и брат умерли, а ты ничего не сделал, только отвернулся от меня. Просто признай это! Признай, что ты отослал меня, потому что я похожа на маму, и ты это ненавидишь.
— Как я и сказал…
— Признай это!
— Ты закроешь свой рот и будешь слушать, ты…
— Черт тебя побери! Просто признай гребаную правду!
— Это потому, что ты выжила! — рычит папа.
И вот она. Правда. Вслух. Наконец-то.
— Потому что я выжила? — повторяю я.
Папа бросает на меня зловещий взгляд. — Да. Ты это хочешь услышать? Что я хотел бы, чтобы это была ты, а не они? Ладно. Хочу. Моя жена и мой сын умерли. А моя младшая дочь — единственная, кто живет? У меня уже была дочь, но у меня была только одна наследница и одна жена. И нет, это не потому, что ты похожа на нее. Это просто досадное неудобство, напоминающее мне, что ты живешь, а твоя мать нет.
Я всегда представляла, что почувствую какую-то скорбь, когда наконец услышу ядовитую правду, но, как ни странно, я чувствую только облегчение. Его слова укрепляют мои подозрения и ставят точку в десяти годах страданий и отчаяния.
Этот человек не мой отец. Отец любит своих детей безоговорочно. Отец не винит своего ребенка в несчастном
