продолжали играть в вышибалы.
– Так, дождь собирается, – заметил Владимир, – может, в дом пойдем, кино включим? Места всем хватит!
Даня отказался, чем удивил меня. Что-то шепнул Сашке на ухо, отчего та скромно хихикнула и убежала в дом. И вот мы остались одни.
– Ты ведь не хочешь смотреть фильм в компании этой оравы? – хмыкнул он.
– Может, и хочу. Зависит от того, какое у тебя предложение, – я скрестила руки на груди.
– Хотел пройтись, подальше отсюда. Знаю одно место, где мы сможем укрыться от дождя.
Я не знала деревню вдоль и поперек просто потому, что не было надобности обходить каждый ее уголок. Я с детства тот еще домосед. Так что Даня в очередной раз заинтриговал меня.
– Пойдем.
– Я возьму контейнер с едой, секунду.
Даня положил его в пакет и вышел со мной за территорию участка.
Мы пошли в сторону спортивной площадки на правой стороне. По пути обсуждали всякие пустяки, пытаясь узнать друг друга получше, хотя у меня уже сложилось впечатление о Дане, исходя из фактов. Так бы выглядела его анкета:
Возраст: 15
Любимые цвета: красный, черный и синий
Любимое время года: зима, лето
Любимая еда: бабушкины пирожки, мамина паста, борщ и мои оладушки
Хобби: баскетбол, пробежки, спортивный зал
Любимые исполнители: J. Cole
И так далее. Я знала и о его мечте – стать полицейским.
– А зачем идти в колледж при МВД? По-моему, можно отучиться несколько месяцев и сразу работать в полиции, – спросила я, когда мы вышли в поле, разделяющее нашу деревню и соседний поселок.
– Хочется подняться повыше, – повел бровями Даня.
– Если ты хочешь помогать людям, как отец, почему не идешь пожарным?
– Бесспорно, это тяжелая профессия. Но я себя там не вижу. Ведь помимо горящих зданий нас окружают и другие опасности – люди. А ты… – Даня запнулся, подбирая слова. – Ты когда-нибудь думала о том, кем хочешь стать?
Вот оно. Моя «любимая» тема для разговора.
– Не было времени на подобные думы. Я хочу, чтобы с дедушкой все было хорошо. Этого мне достаточно.
Начался дождь, мелкий, но противный. Гром бабахнул так громко, что мы пригнулись. Небо вспыхнуло, и сразу три молнии сверкнули на севере, северо-востоке и север-западе, ослепив розовым светом.
– Ого! – вздрогнула я.
Мы натянули капюшоны, Даня взял меня за руку и повел налево.
– Что там? – спросила я, когда мы подошли к лесной чаще.
– Увидишь.
Мы пригнулись, чтобы пройти под низкими и густыми ветвями деревьев, и нырнули в чащу. Я заметила, что на некоторых деревьях были накарябаны стрелочки, по ним Даня и вел меня. Когда мы подошли к толстому дубу, покрытому мхом, Даня остановился.
– Ты хотел удивить меня дубом? – хихикнула я.
– Посмотри наверх.
Я подняла голову. Кроны деревьев укрывали от дождя, а прямо на дубе, высоко в ветвях, находился шалаш. Обогнув дерево, я увидела прибитые деревяшки-ступеньки, ведущие к небольшому домику.
– Папа сделал нам с Сашкой. Далеко от дома, да, зато дуб очень прочный. У нас там в основном березы, – сказал Даня.
Домик был кривоват, построен из досок, которые покрылись мхом и чуть вздулись от влаги. Даже крыша имелась.
– Поднимемся? – спросил Даня.
– Ты намерен избавить меня от фобии высоты, да?
– Да тут и высоты-то нет! Пойдем.
Я поднялась за ним, и мы ввалились в крохотный домик, в котором можно было только сидеть, приложившись к стене. Внутри лежал сырой плед, потертые игральные карты и настольная игра. Я устроилась у стены так, чтобы видеть «дверь», то есть дыру, через которую мы пролезли. Даня затих, и я тоже молчала, вбирая в себя звуки леса: ливень, бьющий по листьям, шелест травы, побеспокоенной зайцами и лисами, голоса горлицы и кукушки.
– Иногда я думаю, как можно променять это на шумный город? – прошептала я.
Даня сел напротив меня, так что мы видели лица друг друга.
– Кого-то успокаивает шум автомобилей, железных дорог, толпы. Кто-то не может жить без движения и многоэтажек, – пожал плечами Даня.
– Ужас.
– Ты когда-нибудь была в большом городе?
– В Курске.
– Хотела бы увидеть другие города?
– Дань, – тяжело вздохнула я, – мы это уже обсуждали. И вообще, я не представляю себя в большом городе. Меня сразу задавят или собьют.
– А дистанционное обучение ты не рассматривала?
– Оно стоит денег. Скоро мы поедем на обследование с дедушкой, там столько лекарств выпишут, что можно было бы семестр, а то и два оплатить. А еще коляску пора менять, прогнулась уже вся.
– Это сейчас, поступить можно после одиннадцатого. Или выпуститься из школы, подождать годик и подать документы.
– Что ж тебе так хочется из меня ученую сделать?! Смирись с тем, что я деревенщина необразованная.
– Ты очень умная, и тебе это известно. Не дразнись!
Даня положил горячую ладонь на мою щиколотку, и мурашки побежали наперегонки по всей спине.
– Просто я не представляю, как буду уезжать в Москву.
– Что ты имеешь в виду? – Я вся подобралась, но не пошелохнулась, чтобы его рука ни в коем случае не покинула мою ногу!
– Да ничего, забей! – отмахнулся он.
– Какие у вас планы на завтра? – спросила я.
– Завтра мы уедем до четвертого числа в Новокасторное, к маминым родственникам.
У меня не должно было быть эмоций на этот счет. Но разочарование сразу окрасило мое лицо.
– Ненадолго же, четвертого встретимся в церкви. Вы же пойдете на службу в день памяти Марии Магдалины?
Даня сильнее сцепил пальцы вокруг моей ноги, и я схватилась за голову. Это всего лишь человеческая рука на человеческой ноге. Такое не может вызывать мурашек или опалять щеки!
– Да, пойдем. Договорились. Как ты… как справляешься, Дань? – робко спросила я, отводя взгляд.
– С чем, Агата? Со смертью отца? – уточнил он.
Я кивнула, не поднимая глаз.
– Не знаю. Ощущение странное, ты вроде как тоже умираешь вместе с дурной вестью, а потом обнаруживаешь, что продолжаешь жить. Когда есть ради кого жить, ради кого быть сильным, то остается только быть сильным и не показывать слабину.
Я все же посмотрела на него, приподняв бровь. Слабину-то он как раз проявил, на крыше моего дома. К счастью, я заметила его и подала руку. Даня сверкнул глазами, бросая мне вызов, мол: «Хочешь напомнить мне об этом?» – но я, сама от себя не ожидая, приподнялась и потянулась к нему, чтобы обнять. Я не знала, как еще выразить сочувствие. Даня, похоже, был удивлен не меньше меня: задержал дыхание и выпучил глаза, а потом так нахально улыбнулся, прижал к своей груди, и вот я уже лежала сбоку от него, положив голову ему
