найти – и ничего. Ничегошеньки, понимаешь? Было и сплыло. Крайний раз их видели именно в 1975 году в сентябре – повторюсь, повзрослевшего мальчика и постаревшего мужчину. Вот так. В следственно-поисковую группу входили сотрудники КГБ, МВД, прокуратуры, Минздрава, собрали экспертов всех мастей. Протокол подписали все как один. Плюс бумаги о неразглашении.
– Ну, что я пока лично вижу, – заговорил Орлинский. – Можно сказать, красивая и печальная история. Посёлок, погибший от страшного наводнения. В ночь полной луны, после трагедии, на валуне появляются два призрака, отец и сын. Они ищут своих родных. Как только люди начинают проявлять к ним интерес, они исчезают. При этом мальчик растёт, что привидениям обычно не свойственно, а мужчина стареет. Потом, появляются профессиональные исследователи, которые своим появлением явно потревожили их, и с той самой поры больше никто и никогда не встречал этих призраков. Слушай, я пока вообще не понимаю, как это можно увязать с «Золотом Карамкена». Разве что вставить в картину сцену у костра, где опытный геолог замогильным голосом рассказывает молодым практикантам эту историю? И крупные планы круглых от ужаса глаз…
Орлинский откусил бутерброд и подвинул тарелку Олегу.
– Ешь, приятель. А то совсем схуднул ты с этой работой, лица на тебе нет. Один живот и глаза честные. – Он любил иногда по-доброму подколоть друга.
– Это ты по полям и лугам, по горам, по спортзалам да по барышням! А я вот в кабинете, за компом, мозгами шевелю! То одно, то другое, вот мозоль и наел маленько. Ничего, вот закончим проект, займусь физкультурой по-серьёзному, обещаю. Ты ведь знаешь, как сложно в наше время печатным СМИ – ни минуты покоя и простоя, иначе всё развалится. А у меня коллектив. Да и бренд газеты многолетний уже. Так что некогда пока мне гантели поднимать и грушу молотить. Я как Марк Твен, весь в работе.
Олег с улыбкой протянул руку с рюмкой, чокнулся и с удовольствием проглотил коньяк. Сварили ещё кофе.
– А знаешь, всё, в принципе, может быть объяснимо. Это действительно мужчина с ребёнком, который приходил на то место, где погибла его жена. Приходил ночью. Трагедия ведь ночью произошла, вот он и рассказывал сыну, как всё было. Маму мальчика вспоминали. Рядом, в пятнадцати километрах от Утёсного, я так понимаю, был жилой посёлок? Вот они там и жили. Кстати, надо посмотреть, в какие числа их чаще там видели. Может, с днём трагедии совпадёт? Мальчик вырос и в 1975 году уехал оттуда. Можно ещё, конечно, пофантазировать, но смысл понятен. Ну и другой вариант: всё это, от и до – сплошная мистификация. Родилась легенда, обрастала всё большими подробностями. А документы – фальшивка. Чтобы состряпать акты и протоколы, много ума не нужно. Сам знаешь – и не такие бумаги «рисовали», когда это кому-то надо…
– Кому это надо? Интересный вопрос. Давай вот под кофеёк я тебе дальше расскажу, а документы и фото потом глянешь. Я спорить и убеждать ни в чём тебя не хочу. Всё что знаю, сейчас расскажу, покажу бумаги. Хочу знать твое мнение по этому вопросу.
На чём я там остановился? Ага, на подписке о неразглашении. Теперь дальше. В 1975 году в те места по осени люди приезжали целыми семьями. Сто пятьдесят километров от Магадана – это, по меркам Колымы, совсем рядом. Два часа езды, если не торопиться. Ягоды, грибы собирали, в реке Ветрушке рыбы всегда полно было, костры жгли, шашлык жарили. И вот одна семья – папа, мама и двое детей – тоже как-то поехали в те места по грибы. Ну, в общем, на девочку десятилетнюю медведь напал. Ударил лапой по ноге, почти оторвал. Кровь, крик… Чего тебе говорить, ты это прекрасно представляешь. Отец с матерью поняли, что это всё. Конец. Они бессильны что-либо сделать. Девочка умирала на глазах. А вот теперь слушай. Из зарослей стланика вышел молодой мужчина. Он молча подошел к умирающей девочке – она была без сознания – положил ей одну руку на лоб, другую на ногу, поднял глаза к небу и замер. Кровь остановилась. Мужчина достал из кармана платок с узорами и обмотал им ногу девочки. Родители не могли пошевелиться, наблюдали со стороны, как под гипнозом, брат девочки тоже не мог даже пальцем двинуть. Какая-то сила удерживала их. Причём всех накрыл покой. Ни страха, ни ужаса, тишина и мир вокруг. Это, Юра, я тебе говорю словами свидетеля этого происшествия, так, как он мне это рассказывал. В общем, по их ощущениям, время остановилось. Когда очнулись, девочка спала мирно, нога укутана платком. В общем, жива и здорова. Что называется, встала и пошла. Представляешь состояние родителей? Даже шрамов не осталось! Только лохмотья окровавленные от одежды девочки валялись. По их ощущениям, времени, пока они в этом анабиозе пребывали, прошло часа два. Приехали домой. Кому рассказать – не поверят, засмеют. Мужчина ещё вдобавок член КПСС, могут за такие россказни и из партии турнуть, а в то время это серьёзно. Партия – ум, честь и всё такое, не то что сейчас – одно жульё.
– Не отвлекайся. Дальше-то что? – Юра вернул друга в нужное русло.
– Вспоминали, как выглядел таинственный незнакомец. Выше среднего, волосы короткие, белые-белые, глаза светло-голубые, одет в интересную куртку со множеством карманов и широкие штаны. Чёрные короткие сапоги на толстой подошве белого цвета. На поясе что-то вроде сумки. И всё. Больше ничего.
А девочку, естественно, показали хирургу, сделали рентген. Ни следа перелома, даже маленького шрама нет. Сосуды в порядке, мышцы и сухожилия тоже. Психическое состояние девочки лучше, чем у нас с тобой. Естественно, родители и дети решили держать это в тайне и никому об этом не говорить. Да им особо и не хотелось. После этого случая они ещё сильнее сплотились, и отношения в семье вообще стали прекрасными. Дочка ни о чём не вспоминала, но, похоже, она толком ничего и не помнила. А мальчишка нарисовал незнакомца цветными карандашами и подписал. Смотри.
Мраков вынул из файла лист, перевернул его и протянул Орлинскому. Детский рисунок. Человек с ёжиком жёлтых волос, в синих глазах большие зрачки, подбородок квадратный, нос широкий. И внизу надпись: «Дядя Утёс. 1975 год». Карандаши советского производства – линии сохранили свой насыщенный цвет, хотя рисунку уже почти полвека.
– Мальчик объяснил родителям, – пояснил Мраков, – что когда дядя подошел к сестрёнке, то ему показалось, будто он сказал: «Меня зовут Утёс. Не волнуйся, Саша, всё будет хорошо». Так и сказал. И назвал по имени –
