танк устремился с крутого склона в реку. Он влетел в воду, подняв фонтаны брызг, и, погрузившись по башню, пошел, пошел к середине реки. И тут… заглох.
Маринка и дядя Вася быстро перебрались к Мишке в башню. Вода с бульканьем заполняла танк и медленно подбиралась к башне. Она подступила людям под горло и остановилась.
— Ну, ребята, ругайте меня, — с горечью сказал дядя Вася. — Надо было принимать бой, а я вас пожалел. Хотел уйти. — Теперь конец? — спросил Мишка. — А может, нам выпрыгнуть и поплыть к противоположному берегу?
— Поздно! — сказал дядя Вася.
К песчаному берегу подъехали три немецких танка. Из них выскочили фашисты. Один из немцев быстро разделся и в трусиках поплыл к «тридцатьчетверке».
Он залез на башню, постучал пяткой по броне:
— Рус, буль-буль?! — и прислушался.
Дядя Вася в башне поднес палец к губам: «Тихо! Молчать!» — Эй, рус, буль-буль?! — Немец снова стукнул пяткой, а потом по-немецки закричал своим: — Они, наверно, захлебнулись! Давайте трос, мы сейчас вытащим!
Немецкий танк развернулся на берегу и, пятясь, подъехал к воде. Двое фашистов сняли с него трос и, как бурлаки, потянули его к «тридцатьчетверке».
Немец, стоявший на башне, спрыгнул в воду и, ухватив трос, поднырнул под корму танка.
— Тащи! — всплыв на поверхность, крикнул он и снова забрался на башню.
Немецкий танк натужно зарычал и медленно потащил за собой из воды драгоценную добычу.
— Ну, мы, кажется, еще повоюем! — шепнул дядя Вася, и глаза у него загорелись. — Мишка, к рычагам! Включишь заднюю передачу, а когда мотор от буксировки запустится, рви полный вперед!
— Есть! — сказал Мишка и вслед за убывающей водой стал спускаться из башни к месту механика-водителя.
«Тридцатьчетверка» задом выползла на берег. Рядом с русским танком уже шагали фашисты и с удовольствием похлопывали по нему ладонями.
Вдруг наш танк вздрогнул, чуть попятился, а потом… рванул вперед!
Буксирный трос оборвался. Немец скатился с башни на землю.
Дядя Вася быстро развернул пушку и прямой наводкой ударил по ближайшему фашистскому танку.
Раздался взрыв!
А когда фашисты очнулись — на песчаном берегу от нашего танка остался только мокрый след. Он тянулся к высокому скалистому мысу, поднимавшемуся над водой, как нос корабля, и уходил за него.
XVII
В лесу на пасеке вооруженные люди рассаживались на танковой броне.
Горобец внимательно рассматривал карту.
Лучи вечернего солнца мягко пробивались сквозь крону деревьев. Пчелы, мирно жужжа, слетались к своим ульям.
— Все сели? — спросил дядя Вася, стоя в люке.
— Все, все! — ответил Горобец и для полной уверенности окинул взглядом своих друзей. — До лагеря час ходу! Вперед!
— Стойте! Стойте! Куда ж вы без меня?! — выскочив из хаты, закричал старик пасечник. В руках у него была древняя берданка.
Люди протянули ему руки и втащили на броню.
Дядя Вася захлопнул за собой люк, и танк тронулся.
— Во, дед! Из этой орудии, если жахнешь, небось цельную дивизию уложишь? — пошутил кто-то на броне. — Она у тебя с солью?
— Мы — народ добрый! — ответил дед. — А уж если кто нападет — у нас для этого другая соль найдется! Уж не раз бывало… — И, переломив ружье, заглядывая в ствол, добавил: — Будем бить и танкой и берданкой!
В танке сидели трое: Мишка, Маринка и дядя Вася.
Мишка крутил ручку настройки и слушал радио. Но вот в эфире появился чей-то неясный, но настойчивый голос:
— Сорок третий! Сорок третий! Сорок третий! Где вы находитесь? Я — «Сокол»! Я — «Сокол»! Прием!
— Дядя Вась, не нас ли? — Мишка сдернул с головы наушники.
— Сорок третий! Сорок третий! Прием! — услышал дядя Вася и остановил танк. Он включил передатчик и закричал в микрофон:
— Я — сорок третий! Кто говорит?
О, если бы знал дядя Вася, кто с ним говорит! Если бы мог хоть одним глазком взглянуть на своих собеседников, которые, сидя в пикапе, говорили с ним из пионерского лагеря.
Услышав голос русского танкиста: «Я — сорок третий! Прием!» — очкастый оживился. Он приказал радисту переключить рычажок на рации и кивнул Дормидонтову — продолжай!
— Говорит комбат Малышев! — выдавливая из себя слова, заговорил в микрофон Дормидонтов. — Мы отрезаны.
Где вы находитесь?
— Товарищ командир, вы живы? — раздался ответный голос русского танкиста.
Очкастый прилип к динамику.
— Жив… — опустил голову Дормидонтов.
Дядя Вася настороженно прислушивался к долетающему до него сквозь помехи незнакомому голосу. Затем спросил:
— Товарищ командир, извините, какой номер вашего домашнего телефона?
— Тридцать два сорок пять!
Дядя Вася, наморщив лоб, припоминал — верно ли? И снова спросил:
— А как зовут вашу собаку?
— Трезор! — послышалось в ответ.
Лицо дяди Васи расплылось в широкой улыбке.
И в пикапе очкастый услышал его взволнованный голос:
— Я иду освобождать пионерский лагерь. Там будем через час.
У Дормидонтова дернулась щека.
Очкастый вырвал у него из рук микрофон и, переведя волну на передатчике, заговорил по-немецки:
— «Ягуар»! «Ягуар»! Я — «Бавария»! Где вы, черт вас дери, шляетесь? Советский танк идет к пионерскому лагерю!
— Я — «Ягуар»! Я — «Ягуар»! — ответил командир танковой погони. — Вас понял! Буду в лагере через полтора часа!
Два немецких танка свернули с асфальта на проселочную дорогу.
— Через полтора часа… Через полтора часа… — взволнованно проговорил очкастый вслух. — Плёхо! Плёхо!..
Мимо пикапа фашисты волокли к спальному корпусу избитого и окровавленного Костю. Он еле стоял на ногах. На него смотрел Дормидонтов. В его глазах было сострадание к Косте и ужас от того, что он его выдал.
Проходя мимо Дормидонтова, Костя выпрямился, глянул на него с презрением и плюнул ему в лицо.
Дормидонтов опустил голову. Потом он вдруг поднялся, схватил за шиворот молоденького радиста и, как щенка, вышвырнул его из пикапа. Затем рванул из рук очкастого микрофон, пнул немца ногой в плечо — да так, что тот вылетел из машины и кубарем покатился по траве, — и закричал в истерике в микрофон:
— Вася! Королёв! Быстрей к пионерскому лагерю, быстрей! — Он еще что-то хотел крикнуть, но не успел.
Очкастый, стоя на четвереньках в траве, выстрелил в него из пистолета.
Да, такого сюрприза очкастый никак не ожидал от Дормидонтова. Тот расстроил все его планы, и теперь надо было спешно укрепить пионерский лагерь. Очкастый метался по территории, показывал, где ставить пулеметы, рыть траншеи.
Солдаты готовили связки гранат, вставляли в них запалы.
Катя с тревогой наблюдала из-за решетки за поспешными оборонительными приготовлениями. Неужели наши скоро придут?
Горобец постучал по броне. Танк остановился, и из люка показался дядя Вася.
— Подходим, — сказал Горобец. —
