вставать даже тогда, когда мышцы уже отказывали.
Подчинялся добровольно, без принуждения или страха. Считал это правильным, как пёс у порога, который лежит не из-за наказания, а по собственной воле.
За годы такого негласного союза мужчина привык к зверю. Перестал замечать его отдельно от себя, слился с ним воедино, забыв, что когда-то было иначе.
Появился Вектор, вслед за ним — Анесса, и жизнь начала меняться. Постепенно, водой, медленно скользящей по трещинам в камне. Вектор, со своей наивностью, упрямством и болезненной похожестью на того, кто давно мёртв. Анесса — сложная, опасная, сперва совершенно чужая, внезапно ставшая ближе, чем он мог себе позволить.
Мрак начал говорить, спорить, прислушиваться к чужим словам. Начал делать вещи, которые прежде казались ненужными. Люди постепенно заполнили собой внутренний мир, вытесняя зверя глубже, в темноту.
Но демон остался, ждал — спокойно, терпеливо. Без воя и попыток вырваться, просто смотрел в одну точку — на последнюю уцелевшую печать.
Контроль.
Первая рухнула в тот момент, когда караванщик впервые пошёл навстречу Илье, следующая сломалась в Грейвилле.
Теперь осталась одна. И монстр уже не отвлекался ни на что другое, приближая тот самый миг, когда сможет выйти на волю не как пленник, а полноправным хозяином.
Произошло всё совсем иначе, чем он представлял.
Печать треснула сразу, резко и внезапно. Всё произошло стремительно — хватило одного взгляда, одного шага, одной случайной встречи.
Когда появился Ворон, убийца его брата, что превратил Мрака в того, кем он теперь стал. Чьё лицо приходило в кошмарах даже спустя годы, — последняя печать сгорела мгновенно. Вместо треска и взрыва мгновенно рассыпалась пеплом, которого больше не собрать.
Появился Ворон не с шумом, выстрелами или сиренами. Просто вошёл на рынок — и всё сразу изменилось.
Толпа замирала постепенно: кто-то по инерции ещё кричал о скидках, кто-то тянул цепь с товаром, но напряжение уже ползло между рядами, давлением перед грозой. Торговцы дальнего края начали без лишних слов сворачивать тенты, некоторые быстро собрали вещи и тихо исчезли в переулках. В воздухе проскользнуло: «Проверка», где-то прозвучало еле слышное: «Смотрящий».
Он и правда смотрел.
Высокий, худощавый, с лицом, похожим на старое лезвие: узким, резким, сточенным годами. Крючковатый нос, впалые скулы, глаза — чёрные, цепкие, лишённые сомнений, жалости или усталости. Аккуратная стрижка, строгий вид чиновника: чёрное пальто с высоким воротником, черный жилет, серая рубашка, рукава закатаны до локтя, чтобы каждый видел былое.
Пальцы унизаны перстнями, наколками старыми и потёртыми — знаками, знакомыми каждому, кто хоть раз крутился “при делах”. На руках другие партаки: паук, ползущий вверх, карты, оскал, облако.
Он шёл спокойно, не спеша, глядя прямо перед собой. По сторонам не смотрел, будто окружение — дешёвые декорации, выстроенные только для него и исчезающие, как только он пройдёт. За ним шли трое, близко, уверенно, с холодными, пустыми лицами. Быки. Один держал электрошокер, другой короткую дубинку, третий шёл с пустыми руками, и выглядел страшнее остальных.
Рынок расступался сам, без команд и указаний, по старому звериному инстинкту.
Рабочий замешкался, не отвёл глаза вовремя сразу получил под дых. Второй медлил с тележкой — тут же заработал два резких удара в по заднице. Ворон даже не остановился, только чуть повернул голову и ткнул пальцем. Большее не требовалось, его власть была в том, что объяснять здесь ничего не приходилось.
Мрак стоял неподвижно, ноги вросли в бетонные плиты рынка. Ворон приближался медленно и уверенно, ровными шагами разрезая толпу, ни разу не повернув головы, ни на миг не ускорив движения. Чем ближе подходил, тем отчётливее проступали черты лица — холодные, тонкие, заострённые временем и лишённые жизни.
За несколько шагов до Мрака авторитет вдруг остановился, что-то почувствовал, и повернул голову. Глаза встретились.
Для Мрака этот взор оказался сильнее удара — сознание вспыхнуло яркой вспышкой, выдернув из памяти ночь, побег, кровь брата. Перед ним стоял Ворон — живой, спокойный. Всё такой же худощавый, с теми же тёмными глазами, в которых не было ничего, кроме ледяного холода. Только одежда стала дороже, а шаг — увереннее.
Ворон смотрел прямо на него, без тени узнавания или удивления. Ни подозрения, ни интереса. Разглядывал Мрака, как случайного человека из толпы, чей взгляд задержался дольше положенного. Лишь едва заметная гримаса мелькнула в уголке губ — брезгливость, тихое раздражение, словно собака вдруг завыла под окном.
Вектор рядом ощутил: пространство натянулось напряжением перед разрядом. Он видел, толпа расступалась, торговцы опускали глаза, охрана изучала каждое движение. Илья не знал, кто этот человек, но понимал ясно: глядеть ему в лицо нельзя, это опасно. А Мрак продолжал смотреть, не отводя глаз.
Вектор осторожно дёрнул за локоть и прошептал:
— Эй, прекрати. Ты чего…
Караванщик не слышал, впился в цель намертво, как вбитый в древесину клин.
Парень понял — они слишком близко к краю. Ещё миг, и их втянет проблемы, откуда выбраться будет невозможно. Размахнулся и резко ударил локтем под рёбра, точно в дыхание, чтобы привести в чувство.
Мрак вздрогнул и резко втянул воздух, оторвался от Ворона, связь прервалась, и напряжение тут же ушло.
Авторитет заметил короткий удар, и всё сразу встало на места. Один из мужиков забыл правила и получил по заслугам от соседа, здесь такое бывает часто и не требует внимания. Отвернулся, шагнул вперёд, потерялся за стеной охраны и вскоре исчез из виду.
Напарник медленно выдохнул, едва слышно, будто боялся себя выдать. Последняя печать исчезла.
Если бы Мрак заранее знал о предстоящей встрече, о необходимости снова взглянуть Ворону в глаза, последняя печать, возможно, выдержала бы. Он успел бы подготовиться, собрать мысли в кулак, выставить защиту — мысленную, телесную, любую, какую только смог бы придумать. Тогда зверь остался бы внутри, смирно дожидаясь своего часа за прутьями клетки.
Всё случилось внезапно, без предупреждения или сигнала и этого оказалось достаточно. Шаг за шагом монстр покинул своё заточение, знал, хозяину уже не хватит сил, чтобы загнать его обратно.
Он больше не был пленником. Теперь демон шёл завоевателем, раздвигая когтями осколки сломанных замков, проходя по тонкой нити памяти, прислушиваясь к глубокой дрожи в костях.
В глазах Мрака тем временем разгоралась древняя ледяная ярость, молчаливая и безжалостная, как тьма перед бурей. Зрачки сузились, дыхание стало ровным и редким, взгляд — острым осколком стекла. Он стоял, глядел сквозь пространство, а внутри уже вспыхивал старый пепел, который казался остывшим навсегда.
Вектор ощутил это первым. Воздух рядом сгустился, будто к ним подошёл кто-то
