со всех сторон.
Вышел князь Владимир на дозорную башенку, поглядел в поле, опустил голову, — стоят вокруг Киева силы несметные, а оборонять Киев некому: Добрыня с Ильёй на дальние заставы ушли, Алёша в Царьград ускакал, а старый Данило в монастыре сидит.
Стоит князь Владимир, от горя на ногах шатается.
Вдруг поднялся на башню Михайло Данилович:
— Не горюй, Владимир-князь, я пойду с врагами биться, посчитаю им рёбра, попробую головы, удержу Киев-город.
— Что ты, что ты, Михайлушка, ведь тебе от роду тринадцать лет, а и ростом ты ещё маленький, и разумом глупенький, какой из тебя богатырь!
Разобиделся Михайлушка, сошёл с башни и дверью хлопнул, —»– тут дверь в щепки разлетелась, башня дозорная раскачалась, едва князь с ног не упал.
А Михайлушка, никого не спрашивая, оседлал коня да и выехал из города.
Поскакал Михайло к монастырю, подошёл к двери подземной кельи, постучал к отцу:
— Здравствуй, батюшка, еду я в чистое поле биться с врагом за родную Русь. Что прикажешь мне делать, как поступать?
Отвечает ему Данило из подземной кельи:
— Что ты, сынок, задумал, разве старше тебя богатырей на Руси нет? Тебе ведь тринадцатый год пошёл. Ты ещё ростом мал, да и силой слаб.
— Ах, батюшка, некому Киев защищать: Добрыня с Ильёй на дальние заставы ушли, Алёша поехал в Царьград, я один у князя Владимира. Да и ты, как просил в монастырь тебя отпустить, вместо себя меня оставлял.
— Правда твоя, — говорит Данило, — раз некому — надо тебе идти… Как поедешь ты, Михайло, в чистое поле, подымись на холм окатистый, да и крикни громким голосом: «Эй, Бурушка!» Прибежит к тебе конь Бурушка-Косматушка. Ты его оседлай, приговаривай: «Верой-правдой служил, Бурушка, моему батюшке, теперь послужи мне, Михайлушке». Да отмерь потом от коня пять сажен и копай тут землю мягкую, там найдёшь моё оружие богатырское. Да ^смотри, Михайлушка, во всём Бурушку слушайся.
Так сказал Данило Игнатьевич и запер дверь в подземную келейку. У него там тишь-благодать, горя людского не слыхать.
А Михайлушка поскакал на холм, вызвал Бурушку-Косматушку, вырыл богатырское оружие, оделся, снарядился, стал богатырь хоть куда. Только начал он на коня садиться, стремя брать, Бурушка-Косматушка говорит человечьим голосом:
— Сынок Михайлушка, вижу я, что ты задумал, — бурей хочешь налететь в серёдку войска вражьего! А этого делать не надобно — подберёмся-ка мы к крайчику и начнём с края врагов бить.
А Михайло Бурушку не послушался, по рёбрам плёткой стеганул:
— Куда молодец правит, туда коню и бежать, а учить богатыря нечего!
Да как вскочит в седло, да как крикнет, как хлестнёт Бурушку — и поскакал прямо в середину вражьего войска. Сам копьём колет, палицей бьёт, плёткой нахлёстывает.
Дрогнули вороги, расступились в обе стороны, а потом снова сошлись и поймали Михайлушку. Ему руки не поднять, копьём не взмахнуть, так его стиснули поганые. Негде Бурушке разбежаться, нельзя Бурушке и копытом лягнуть. Завяз богатырь словно муха в меду.
Бросились на него мурзы-наездники, стащили с коня, повалили на землю…
Взмолился Михайлушка:
— Мать-земля русская, не дай мне без славы погибнуть, буду тебе век служить верой-правдой.
И от русской земли ему силы втрое прибыло.
Вскочил он на ноги, ухватил свою палицу, стал ею размахивать.
Вперёд взмахнёт — станет улица, назад взмахнёт — переулочек. Бурушка врагов копытом бьёт, зубами грызёт. Но их два бойца, а врагов тысячи!
В ту пору, в то время Данило Игнатьевич в своей подземной келейке сидел и вдруг услышал — задрожала-застонала земля русская… :
Вскочил Данило Игнатьевич на ноги, закричал зычным голосом:
— Ах вы, враги поганые! Убили вы моего Михайлушку, думаете, Киеву обороны нет!
Сорвал он дверь с петель, ухватил свой костыль, бросился в чистое поле ко вражьему войску. Он костылём словно цепом бьёт, на головы врага обрушивает, сам громким голосом кричит:
— Думаете, Киеву обороны нет!
Увидали враги Старчища-Данилища, испугались: чёрная ряса разлетается, седая борода разметается, глаза молнии мечут, костыль словно палица бьёт…
Добрался Данило до царя Уланища, сбил ему костылём буйную голову. Сам на голову удивляется: ушищи — словно лопухи, глазищи — словно чаши пивные, носище — словно палица боевая.
Увидели враги такую беду — наутёк пошли, отступились и от Михайлушки.
Увидал Данило Игнатьевич любимого сына живым, обрадовался:
— Держись, сынок, я им ещё поддам!
Да куда там поддавать — бегут враги с русской земли!
Подбежал Данило к Михайлушке, обнял любимого сына, обнял Бурушку-Косматушку.
Поклонился Михайло старому отцу:
— Спасибо тебе, батюшка!
И поехали сын с отцом к Киеву.
Михайло князю Владимиру повёз голову царя Уланища, а Данило Игнатьевич побрёл в свою тихую подземную келейку.
Стало тихо опять вокруг Киева.
О КНЯЗЕ РОМАНЕ И ДВУХ КОРОЛЕВИЧАХ
На чужой стороне, на Уленове, жили-были два брата, два королевича, королевских два племянника.
Захотелось им по Руси погулять, города-сёла пожечь, матерей послезить, детей посиротить.
Пошли они к королю-дядюшке:
— Родной дядюшка наш, Чимбал-король, дай нам воинов сорок тысяч, дай золота и коней, мы пойдём грабить русскую землю, тебе добычу привезём.
— Нет, племянники-королевичи, я не дам вам ни войска, ни коней, ни золота. Не советую вам ехать на Русь к князю Роману Димитриевичу. Много я лет на земле живу, много раз видел, как на Русь люди шли, да ни разу не видал, как назад возвращались. А уж если вам так не терпится, поезжайте в землю Левонскую — у них рыцари по спальням спят, у них кони в стойлах стоят, оружие в погребах ржавеет. У них помощи попросите и идите Русь воевать.
Вот королевичи так и сделали. Получили они из Девонской земли и бойцов, и коней, и золото. Собрали войско большое и пошли Русь воевать.
Подъехали они к первому селу — Спасскому, всё село огнём сожгли, всех крестьян вырубили, детей в огонь бросили, женщин в плен взяли. Заскочили во второе село — Славское, разорили, сожгли, людей повырубили… Подошли к селу большому — Переславскому, разграбили село, сожгли, людей вырубили, в плен взяли княгиню Настасью Димитриевну с малым сыном, двухмесячным.
Обрадовались королевичи-рыцари лёгким победам, раздёрнули шатры, стали веселиться, пировать, русских людей поругивать…
— Мы из русских мужиков скотину сделаем, вместо волов в сохи запряжём!..
А князь Роман Димитриевич в эту пору в отъезде был, далеко на охоту ездил. Спит он в белом шатре, ничего о беде не знает.
Вдруг села пташка на шатёр и стала приговаривать:
— Встань, пробудись,
