Люблю, Марина, что тебя, как всех, что, как меня, — озябшею гортанью не говорю: тебя – как свет! как снег! — усильем шеи, будто лед глотаю. Стараюсь вымолвить: тебя как всех учили музыке. (О, крах ученья! Как если бы, под Богов плач и смех, свече внушали правила свеченья.) Не ладили две равных темноты: рояль и ты – два совершенных круга, в тоске взаимной глухонемоты терпя иноязычие друг друга. Два мрачных исподлобья сведены в неразрешимой и враждебной встрече: рояль и ты – две сильных тишины, два слабых горла музыки и речи.
…И так далее. Кстати, Анастасия Ивановна совершенно права, потому что Марине пророчили судьбу музыкантши, и у меня это есть в стихах: “Младшей, музыкантше, назначена счастливая судьба”.
А помнишь, как мы с нашим маленьким коричневым пуделем Восиком приехали к ней туда, где она жила. Она спала, и сказали, что Анастасия Ивановна спит, и мы немедленно уехали, а она потом узнала и говорит: “Как вы могли?! Как вы могли? Это было прямо больно, неприятно, что приезжал Восик, а меня не разбудили!”
Мы с Беллой буквально влюбились в ее благородство, в изумительное устройство личности, в ее талант, ее любовь к животным (очень важную для нас с Беллой составляющую человеческой личности)!
Познакомились мы с Анастасией Ивановной, когда она уже была в преклонном возрасте. Первое, что бросалось в глаза, ее удивительно строгая подтянутая фигурка. Поражало воображение и то, что после стольких испытаний, посланных ей, она сохранила ясность ума, силу воли и способность писать стихи и прозу.
Много лет проживая в Тарусе, я впитал любовь к этим местам вместе с любовью к творчеству сестер Цветаевых. Этот путь любви пролегал для меня, а затем и для Беллы по булыжникам Тарусской дороги, через овраг – путь, который каждый день проделывали сестры Цветаевы, когда шли со своей дачи “Песочная”, арендуемой Иваном Владимировичем, в саму Тарусу, чтобы посетить рынок, продуктовые лавки, почту…
Музей Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке устраивался при нашем с Беллой участии замечательной женщиной, Надеждой Ивановной Катаевой-Лыткиной.
Надежда Ивановна жила в “цветаевской” коммунальной квартире. Когда жильцов этого дома стали расселять, Надежда Ивановна не хотела уезжать, опасаясь, что после ее отъезда дом снесут вместе с комнатой Марины. Именно в этот момент произошло наше знакомство с Надеждой Ивановной. Она прошла всю войну с действующей армией, работала в полевом госпитале, ей довелось испытать все тяготы профессии военврача. Зная о славе и отзывчивости Беллы, она обратилась за помощью в деле спасения дома в Борисоглебском переулке.
