и растерянности, сравнимое с шоковым состоянием, но только сильно растянутым во времени. Помню, я тогда ещё немного пожалел, что, когда мы покидали общину, нас при посадке в вертолёт не укрыли тёплыми пледами, как это обычно делают в таких ситуациях в американских фильмах. Мне почему-то подумалось, что пледы в той ситуации действительно помогли бы нам с Серафимой Марковной успокоиться, и сейчас бы мы чувствовали себя гораздо лучше.
В какой-то момент, оставшись в комнате вдвоём с отцом Тимофеем, он вновь насел на меня со своими сомненьями:
– Николай, ты как? Не оправишься никак что ли?
– Нет, – соврал я, – Уже всё нормально. Прошло…
– А вот ко мне опять вернулось навязчивое чувство, что всё, что с нами сейчас происходит, не является таким, каким нам это представили. Такое ощущение, что Гавриил либо чего-то не договаривает, либо откровенно вводит нас в заблуждение. Особенно не даёт покоя версия про его причастность к ФСБ. Там, в доме Даниила, я особых признаков спецподготовки у него не заметил, но он может оказаться не оперативным агентом, а просто штабным теоретиком. Ещё очень напрягают постоянные звонки ему и его неожиданные отъезды без каких-либо объяснений.
– Ну, я на этот счёт в его защиту мало что сказать могу… Разве что только привести в пример веру в него Серафимы Марковны. Она ведь, в отличии от нас, обладает тайным видением. Ну и, наверное, ещё то, что он мне показал в своей келье в монастыре, когда я, не поверив ему, уже готов был уйти.
– И что же он показал? – заинтересовался отец Тимофей.
– Он на моих глазах превратил святую воду в красное вино. Причём именно того сорта, который я перед этим выбрал.
– А если это просто фокус был?
– Нет, не фокус. Был и цвет, и вкус и запах… Может быть, гипноз, но не фокус.
– Гипноз? Значит, ты тоже сомневаешься… Выходит, пока только одна Серафима Марковна ему верит, – подытожил отец Тимофей.
– А я-то думал, что только мы с Павлом будем сомневаться. Но то, что и вы, батюшка, не поверите – такого я не предполагал даже, – удивился я.
– Разговор с Даниилом меня смутил немного, – вдруг признался отец Тимофей. – Я ведь Библию, что называется, и вдоль и поперёк изучил. И не только Библию. И про Самаэля я тоже знаю. Противоречий в словах Даниила можно углядеть много, но только верного, что легко проверить можно, он тоже сказал не мало. Смешал «быль с небылью», сам в это поверил и пошёл проповедовать…
– Это если он действительно психически не здоров или полон амбиций и жаждет власти, – уточнил я. – А если его действия, всё же, вызваны чем-то другим? У меня до сих пор костяшки на руке побаливают, как сильно их сжала Серафима Марковна, когда она темноту из Павла увидела. Не просто же так темнота та к Даниилу полетела. Как будто родственную душу нашла, потянулась к нему, как к своему.
– Да, согласен. Это очень странно…
– Но, сколько бы мы догадок про Даниила не сделали, результат один – Серафима Марковна сатану не почувствовала.
– Взгляни-ка в окно, – неожиданно прервал меня отец Тимофей. – Гавриил вернулся. На этот раз он что-то быстро…
Гавриил, не успев войти, сразу же объявил:
– Даниил хочет поговорить с моим «охранником». Памятуя, что диалог у него был с тобой, Иеремиил, получается, что видеть он хочет именно тебя.
– С чего это вдруг? – удивился я. – Что это за впечатление такое особенное я на него произвёл, что он захотел поговорить именно со мной? Не понимаю…
– Я тоже, – подтвердил мои сомнения Гавриил. – Если честно, я думал, что, если он и захочет что-то рассказать, то позовёт меня. Он ведь именно меня определил как «старшего» нашей компашки.
– Если не уверены, предложите ему выбор из двух «охранников». Давайте и я с вами поеду, – блеснул креативом Павел.
– Молодец, – согласился Гавриил. – Хорошая мысль! Действительно, нужно вас обоих взять на встречу.
– Когда выдвигаемся?
– Прямо сейчас – на улице ждет машина.
– С «добрыми людьми», у которых «работа такая»? – съязвил Павел.
– Да, с ними, – улыбнувшись, подтвердил Гавриил.
За эти дни я уже немного привык к «вертушкам», и не удивился, что к месту, где находился после задержания Даниил, нас доставили именно вертолётом. Комнату для допроса с полупрозрачным зеркалом я до этого видел только в кино. А теперь «посчастливилось» увидеть её воочию. Даниила привели в допросную заранее. Из тёмной комнаты мы наблюдали за его поведением в ожидании нашего появления. Он вёл себя очень сдержанно, почти отрешённо. Мы не стали долго испытывать его терпение и вошли в допросную.
– Как вас много… – усмехнулся Даниил. – Наверное, вы не поняли, с кем я хочу поговорить?
– Отчасти так, отчасти – просто соблюдение регламента, – парировал Гавриил. – В любом случае, мы – здесь и готовы тебя выслушать.
– Ну, что ж, – согласился Даниил. – Пусть будет так. Надеюсь, что лишние уши – это не случайные уши. В противном случае вы просто сами себе навредите.
– За нас не беспокойся. Лучше подумай о себе, – посоветовал Гавриил. – От того, что ты нам сейчас скажешь, зависит твоё будущее.
– Будущее? – удивился Даниил словам Гавриила. – Какое у меня может быть будущее? Здесь, на Земле, я служу Самаэлю. Будущего на небесах у меня нет. Я сам сделал этот выбор, и ни о чём не жалею. Этот мир мне нравится больше, чем реальный.
– Реальный? – переспросил Павел.
– Да, реальный мир! Мир без времени и свободы выбора. Мир, где всё предрешено, где всё катится, как по рельсам, и никуда нельзя свернуть. Где ничего не изменить, где всё и всегда будет так, как пожелает Создатель. Мир, куда я не вернусь, так как не в состоянии искупить свои грехи.
– Почему не в состоянии? – спросил Гавриил. – Что для тебя в этом кажется не выполнимым?
– Вы знаете, что мы попадаем на Землю лишёнными памяти. Кто мы, откуда и каковы наши грехи – мы ничего этого не помним. С раннего детства нас приобщают к правилам игры, принятыми в этом мире. И не важно, нравятся они тебе или нет – ты должен к ним приспособиться, если хочешь выжить. А выжить хочется, так как никто не знает, что будет после смерти, и это ещё одна из шуток Создателя – смерть нас пугает своей неизвестностью. И хоть он и оставил нам подсказки в виде заповедей, как нам нужно жить, чтобы вновь попасть на небеса, но только что с того? Это бы сработало, если бы все люди на Земле
