общение становилось в тягость.
Принцесса Фике в православии приняла имя Екатерины Алексеевны. Выйдя замуж за наследника, она получила титул великой княгини и цесаревны. И обнаружила себя запертой в чужой стране, в чужом дворце, без какого-либо общения. Екатерина была живой и любознательной. Но теперь своими мыслями и чувствами она могла делиться только со своим дневником:
«Я очень хорошо видела, что великий князь меня совсем не любит… что с этим человеком я непременно буду очень несчастной».
Пётр Фёдорович своими выходками весь двор приводил в замешательство. Современники рисовали неприятный портрет нового императора. Говорили: «От Петра Великого он унаследовал страсть к горячительным напиткам и в высшей степени безразборчивой фамильярности, за которую ему мало кто благодарен», «говаривал такой вздор и такие нескладицы, что при слушании оных обливалось сердце кровью от стыда перед иностранными министрами», «у этого государя нет более жестокого врага, чем он сам».
Пётр отличался взбалмошным характером и некоторыми странностями в поведении. Многие считали его умственно отсталым: мол, в подростковом возрасте он переболел оспой в тяжелой форме, и это вызвало отклонения в развитии… Но при этом Пётр получил прекрасное техническое образование: хорошо разбирался в точных науках, географии и фортификации, владел немецким, французским, даже латынью… Только вот русский язык знал плохо. Перспектива быть русским императором раздражала Петра Фёдоровича.
Зато его супруга, Екатерина Алексеевна, прекрасно справилась не только с русским, но и с церковнославянским языком. Она с увлечением читала летописи и жития святых, в разговоре полностью избавилась от акцента. Правда, на письме иногда делала ошибки, например: писала «мне» вместо «меня», строила неправильные, но очень милые обороты: «любить со всего сердца». Чтобы выучить разговорный язык, она вставала пораньше и разводила камин вместе с истопниками, разговаривала со слугами, потому что образованные вельможи по-русски говорили плохо.
А Пётр III, едва получив власть, развил лихорадочную деятельность: за 186 дней подписал 192 документа. И никаких признаков безумства в них не было. Император сделал то, что давно следовало сделать: упразднил Тайную канцелярию, запретил доносы и пытки, возвратил из ссылки 20 тысяч человек. Объявил свободу вероисповедания и запретил преследовать старообрядцев. Отобрал у монастырей земли в пользу государства. Отменил обременительную приписку крестьян к заводам. Учредил Государственный банк и ввел в оборот первые ассигнации. Объявил лес национальным богатством. Издал Манифест о вольности дворянской, по которому дворяне освобождались от обязательной военной службы и от телесных наказаний. Наконец, велел крестить младенцев обязательно в подогретой воде, что сразу снизило детскую смертность[5].
Однако поведение императора порой было отталкивающим. Во время богослужения он позволял себе вертеться, хихикать и громко разговаривать, а придворных дам заставлял вместо поклонов в храме делать книксен. А его супруга, Екатерина Алексеевна, смиренно отстаивала долгие церковные службы, регулярно исповедовалась и причащалась, соблюдала все посты. И вообще вела себя вполне благоразумно и осмотрительно. На ее фоне император выглядел дико.
Впрочем, Екатерина не питала иллюзий по поводу своего благоверного, еще когда он был наследником престола, и это отразилось в ее «Записках».
«Когда я вошла в покои Его Императорскаго Высочества, я была поражена при виде здоровой крысы, которую он велел повесить. Я спросила, что это значит; он мне сказал, что эта крыса совершила уголовное преступление, что она перелезла через вал картонной крепости и съела двух часовых на карауле, сделанных из крахмала, что он велел судить преступника по законам военнаго времени; и что тотчас же она была повешена и останется там, выставленная напоказ публике в течение трех дней, для назидания».
У Екатерины и Петра не оказалось ничего общего – ни образа мыслей, ни интересов, ни постели. Все во дворце знали, что великий князь не спит с великой княгиней. Спустя несколько лет это уже стало не поводом для сплетен, а государственной проблемой: нужен был наследник.
И все же на 10-м году супружества Екатерина забеременела. По одной версии, Петру сделали небольшую операцию, устранив недостаток, мешавший зачатию. По другой версии, с одобрения императрицы Екатерину соблазнил молодой камергер Сергей Салтыков.
Как бы то ни было, вскоре Екатерина родила первенца Павла Петровича.
И с этого момента императрица Елизавета перестала интересоваться великой княгиней, выполнившей свое главное и в общем-то единственное предназначение.
Екатерина была предоставлена самой себе. Теперь она без помех могла предаваться своей главной страсти – книгам. Но вместо французских романов она с упоением читала французских философов: Дидро, Вольтера, Монтескьё. Другой ее страстью были красивые мужчины.
Салтыкова вскоре услали в Швецию c дипломатической миссией, но Екатерина не расстроилась: рядом с ней уже был Станислав Август Понятовский, молодой поляк из свиты английского посла. Спустя несколько лет Понятовский при помощи Екатерины станет королем – последним в истории Польши. В 30 лет Екатерина встретила лейб-гвардейца Григория Орлова, веселого красавца, отчаянного дебошира и драчуна, способного одним ударом убить быка. У Григория было четыре брата, тоже гвардейцы, они имели большой авторитет в гвардии и фактически определяли ее настроение. Именно Орловы станут основной движущей силой переворота, который поднимет бывшую немецкую принцессу на трон Российской империи.
К тому времени Екатерина с мужем не общалась. Находясь в одном дворце, они практически не виделись. Пётр даже не заметил, что Екатерина снова беременна. На этот раз отец будущего ребенка был известен – лейб-гвардеец Григорий Орлов. Незаконнорожденный младенец мог предоставить Петру долгожданный повод избавиться от нелюбимой жены. Роды были уже совсем близко. И тогда камердинер Екатерины Василий Григорьевич Шкурин, зная любовь Петра к зрелищным пожарам, придумал, как на время родов увезти императора из дворца.
Он отправился в город и поджег свой собственный дом. Петру Фёдоровичу вскоре доложили о грандиозном пожаре, и он, прихватив придворных, поспешил туда. А тем временем в дальних покоях Зимнего дворца Екатерина родила сына.
К этому времени у нее уже была дочь Анна, рожденная от Станислава Понятовского. Ее муж-император однажды во всеуслышание заявил: «Бог знает, откуда моя жена берет свои беременности? Я этого не знаю». Впрочем, он и сам не отличался супружеской верностью: у него была возлюбленная, фрейлина Елизавета Воронцова, и он всерьез собирался на ней жениться. Для этого нужно было только устранить помеху, нелюбимую жену Екатерину. Пётр готовил ей и сыну Павлу заключение в Шлиссельбургскую крепость, где для них были оборудованы покои. Нелюбимая жена поняла, что действовать нужно быстро и решительно. Тем более что император как раз совершал одну ошибку за другой.
Кумиром и объектом подражания для Петра III был король Фридрих Прусский. Весьма неудачный выбор, учитывая то, что уже несколько лет подряд Россия с Пруссией находились в состоянии войны. К всеобщему изумлению, Пётр не только заключил мир с Пруссией,
