пойдёт туда, но если раньше этого обозначится явный успех южнее Мелитополя, конники последуют за 19-м танковым корпусом».[83]
Войска Южного фронта, наступавшие на главном направлении, преодолеть тактическую зону обороны противника вторично не смогли и вели бои в глубине этой обороны, продвинувшись на отдельных участках от 1 до 8 км. Вследствие неуспеха при прорыве обороны противника на центральном участке была произведена перегруппировка 51-й армии, 19-го танкового и 4-го гвардейского кавалерийского корпусов к левому крылу фронта для развития успеха 28-й армии.
Началась борьба за Мелитополь. В течение 15 и 16 октября бои в Мелитополе носили особенно ожесточённый и кровопролитный характер. В боях за Мелитополь противник применял большое количество танков, штурмовых и самоходных орудий. Противник устанавливал в зданиях мины или сюрпризы, изготовленные из противопехотных гранат, противотанковых мин натяжного действия, с прикреплением к окнам, дверям и другим предметам и вещам.
Строгий, требовательный характер С.С. Бирюзова был хорошо известен на фронтах, где ему довелось воевать. Но столь же хорошо известно было и то, что Сергей Семёнович был человеком справедливым, честным, порядочным. В своих дневниках, вышедших под названием «Разные дни войны», Константин Симонов вспоминал о Бирюзове такую историю:
«Бирюзов был болен. Ему надо было дать успокаивающее, обезболивающее средство. Тот врач, на долю которого это выпало, дал генералу лекарство и только потом вдруг обнаружил, что по нелепой оплошности дал, оказывается, совершенно другое лекарство, и при том в дозе, правильной для обезболивающего средства, а для этого чрезмерной и даже опасной для жизни. Врач немедля принял меры и заявил начальству о происшедшем.
Больному было плохо и делалось всё хуже, несмотря на срочные меры. Помогут ли они, было неизвестно. Врача арестовали. Оплошность носила такой характер, что ему грозил суд.
Бирюзов пришёл в себя. Принятые меры в соединении с природным здоровьем спасли его. А врач сидел под следствием. Придя в сознание, Бирюзов приказал освободить врача из-под стражи и привести к себе. Поговорив с ним и услышав объяснения, как всё это вышло, Бирюзов поверил ему и приказал закрыть дело. А врача оставили на том же месте, где он служил. Бирюзову пробовали возражать, но он был не из тех, кого легко переспорить; поверив, он настоял на своём, не дал сломать человеческую судьбу».[84]
«И во время войны, и после неё, когда я видел Бирюзова, я, глядя на него, молчаливо вспоминал историю с ним и с врачом», – эти слова Симонова многое определяют в их продолжавшихся долгие годы отношениях.
Уличные бои за Мелитополь советская пехота вела при большой насыщенности истребительно-противотанковой артиллерией. Стрелковым полкам, как правило, придавались истребительно-противотанковые полки, которые обеспечивали продвижение батальонов и рот при штурме отдельных зданий и в боях за отдельные улицы.
20.10.1943 г. Южный фронт был переименован в 4-й Украинский, начальником штаба которого до мая 1944 г. был генерал С.С. Бирюзов. О настроениях, владевших Сергеем Семёновичем в эти дни, нам вновь расскажут его письма к родным.
«24.10.1943.
Добрый день, дорогие Юля, Валичка и Олечка!
Работаю я начальником штаба фронта, раньше он назывался Южный, а теперь 4-й Укр. фронт. Поэтому всё то, что читала в приказах Верховного главнокомандующего о Южном фронте, есть частица и моего труда. За этот год наши войска и я с ними отшагали зимой 800 км, и летом два раза по 300 км, итого 1 400 км. За эти операции я в этом году дважды награждён высокими наградами, а всего трижды, включая медаль «За оборону Сталинграда». Не так удовлетворяли награды, как успехи, которые мы проделали».
Далее в письме автор рассказывает о том, что увидел при освобождении сёл Донбасса:
«Жителей почти там не было. Из отдельных подвалов вылазили испуганные измождённые дети, и в каждом из них мне казались мои дети. Я очень жалею и переживаю за всех крошек, и когда еду, то всех находящихся на дороге детишек сажаю в машину. Посадил я однажды двух маленьких мальчиков и вёз их 25 км. Интересные дети. Один из них назвался Мишка, при разговоре картавил, ему лет шесть, и вот он изрёк: вот если бы нам сейчас убитого немца, мы бы с него штаны и ботинки содрали, а то, говорит, у меня худые штаны, а у Гришки нет ботинок. Страшная жизнь: едешь и видишь то там, то там валяются трупы убитых людей и животных, и как-то чувства огрубели и не воспринимают, а вот от посёлков, уничтоженных дотла, бежит по коже мороз. Пойманных поджигателей-факельщиков вешаем.
На днях у нас были тяжёлые бои, сотни танков противника ходили в атаку, но ни одного метра ему не удалось взять, а десятки танков были подожжены. Сейчас идёт дождь и туман. На улице очень грязно, а война не останавливается ни на одну минуту.
Здоровье, в основном, хорошее. Чувствую себя хорошо. Условия работы и сама работа нервная. Все 24 часа звонки, а не каждый звонок несёт радостные вести. Часто бываю на передовых в 2 и менее км. С линии наблюдаю бой и руковожу им, что бывает только на самых ответственных направлениях. Несколько раз пришлось быть под непосредственной бомбёжкой, не говоря уже об обстреле. У нас это обычное явление. Хлопцы со мной ездят храбрые. Шофёр имеет три награды, адъютант – две или три, да и сам не промах».[85]
Осенью 1943 г. под городом Мелитополем разведчики 953-го стрелкового полка 257-й дважды Краснознамённой дивизии проникли в тылы к немцам, взорвали большой склад боеприпасов, а по возвращении привезли двух офицеров в качестве «языков». Вылазка советских разведчиков была настолько дерзкой, что ею заинтересовались начальник 4-го Украинского фронта Ф.И. Толбухин и начальник штаба фронта С.С. Бирюзов. Да и до этого рейда по тылам разведчики полка совершали немало операций и доставляли ценных «языков».
И вот в 20-х числах октября из штаба фронта выехал в место расположения полка ни кто-нибудь, а сам генерал Бирюзов, чтобы взглянуть на «дерзких разведчиков» и вручить им ордена. Вот как рассказывал об этом один из участников событий:
«Мы знали прославленного и бесстрашного генерала, видели его неоднократно даже в боях, опасались за его жизнь. Когда мы выстроились в сопровождении командира полка и других офицеров, к нам шёл высокий стройный богатырь. Один из разведчиков, видевший его впервые, восхищённо произнёс:
– Да это же настоящий Илья Муромец!
С шутками и весёлой задорной улыбкой вручил нам генерал ордена, а затем, кашлянув в кулак, пробасил:
– Ну, хлопчики, а кто из вас, может быть, в детстве лапти носил?
