class="p1">– Как в 90-х? – хитро улыбнулся водитель и сбросил с кузова последний рулон сетки-рабицы.
– Как в 90-х не будет, зачем нам блатной феодализм, пора от разграбления к созиданию перейти. Вот коронабесия пройдёт, и, надеюсь, найдём новый путь.
– Неужели социалистический? – торжественно и с нескрываемой надеждой проговорил водитель.
– А что, возможно, и социалистический. Иначе, как сказано в Библии: «К ветхой ризе не приставляют заплаты новой, потому что от этого дыра сделается только больше».
– Да уж куда, с кем из своих ни поговоришь, всё о распаде страны говорят.
– Надо умных «своих» иметь, тогда не придётся отчаиваться. Успокойтесь, Артём Петрович, вскоре счастливая пора начнётся. Единственное, что опять не получится, – мы не увидим небо в алмазах, придётся подождать, – с весёлой интонацией подытожил Сергей Иванович.
– Конечно, можно и подождать. Главное, чтобы на небе эти звёзды – наши были. Вот хоть казните, профессор, но приятно с умным человеком помечтать. А то сидишь дома – водку пьёшь, с женой теребишься да на «ящик» косишь, где один «винегрет» дают или сериалы гонят. Невольно всякая дрянь в голову полезет.
– Какая, если не секрет? – поинтересовался Сергей Иванович.
– Какая? А самая простая: всем вместе, – Артём Петрович сделал паузу и лукаво закончил: – Запеть «Дубинушку» и призвать к…
На последних словах он притормозил, подбоченился, но вдруг, чего-то испугавшись, замолчал, испытующе глядя на Шаргунова.
Сергей Иванович всё понял и, не раздумывая, продолжил:
– Вы, кажется, недоговорили слово революция? Запеть «Дубинушку» – и ухнуть. Так, что ли?
Водитель кивнул головой и почему-то во второй раз снова перекрестился.
– Не будет никакой революции, – отчеканил Сергей Иванович. – Народ сдулся, как замурзанный футбольный мяч. Восстановлению не подлежит. А вот если ему предложить по-настоящему стратегический план, в который он поверит, то тогда – всё возможно.
– Вы имеете в виду новое президентское послание? – спросил водитель.
Сергей Иванович посмотрел на жену, на Артёма Петровича, хотел было что-то сказать, но отделался только одной репликой: – Я не об этом.
Возникла неловкая пауза, но, к счастью, следующие слова водителя вывели всех из оцепенения:
– Всё, мне пора, время подошло! Я ещё в одно место должен заехать. – Он надел на лицо повязку и с трудом начал забираться в кабину грузовика. Сев в машину, Артём Петрович высунулся в окно и с горечью заметил:
– У меня на Украине почти всех родственников голод забрал, до сих пор не могу простить это «москалям». Ну да ладно, надо ехать. Если что-нибудь потребуется для хозяйства, звоните шефу. Для вас я, несмотря на всю эту хрень, всё, что хотите, привезу.
Водитель неожиданно открыл дверь, снял перчатку, нагнулся к Сергею Ивановичу и протянул ему большую пухлую руку. Рукопожатие было коротким, но торжественным. Пожимая руку, Сергей Иванович, хоть и смущённо, но добавил:
– Я хочу вам на прощание, Артём Петрович, доверительно заметить, что если уж выбирать наиболее пострадавший в ту пору от голода народ, то печальная «пальма первенства» у… «москалей», а точнее – у великороссов. Он пристально посмотрел на водителя и уточнил:
– Нельзя, уважаемый Артём Петрович, делить людское горе по национальности. Мы один народ, и ни у кого из нас нет национального превосходства.
– Согласен! – воскликнул Артём Петрович. – Мне нравится, как вы думаете, профессор, ещё раз спасибо вам.
– И вам спасибо, – отозвался Сергей Иванович и добавил: – Если нам в хозяйстве что-нибудь понадобится, я обязательно позвоню. До свидания.
– Звоните! Звоните! – перекрывая включённый двигатель, кричал водитель, довольный, что его прогноз о голоде в «гражданку» вызвал интерес и что получился такой содержательный разговор. Он в последний раз кивнул головой, помахал на прощание рукой, и грузовик медленно поехал со двора на выезд.
Нина во время разгрузки всё время была рядом и слышала весь разговор. Когда машина выехала со двора и муж закрыл ворота, она с удивлением спросила:
– Серёжа, как тебя на всё хватает? Посторонний человек, а ты целую лекцию устроил. Засиделся ты дома, голубчик, по студентам соскучился. Человек уже уезжает, а ты ему вдогонку проблемы национального превосходства объясняешь. Каждый раз удивляюсь, откуда у тебя этот оптимизм? Страну в утильсырьё гонят, а ты геройствуешь.
– Откуда, откуда… – обиженно пробурчал Сергей Иванович. – От папы! – Он закинул под навес последние металлические столбы и глубоко задышал, с удовольствием оглядываясь на двор, теплицу и баню. – Отец мой, хоть и был военным человеком, но в нём жил поэт: наизусть знал Пушкина, Некрасова, даже Сашу Чёрного иногда декламировал. В детстве по вечерам нам с братом читал на ночь «Песню о соколе» М. Горького. У него была поговорка, которую я затвердил с пятого класса. Сложности в ней никакой не было, но смысл был: «Любить красоту и совершенство легко. Для того же, чтобы воспринимать человека в его трогательном несовершенстве, нужны терпение и любовь»… Ты видела, как прощался этот Артём Петрович?..
– Да уж, видела: приручил ты его своей лекцией, – жена поправила на шее слипшиеся волосы мужа и прибавила: – А вот о собаке он верно сказал. Пса бы хорошего нам не помешало. Только упаси бог алабая – не прокормишь.
Сергей Иванович молча кивнул, посмотрел на свои небольшие, теперь грязные руки, и развалистой походкой рано полнеющего человека пошёл ополоснуться в хозблок, куда с прошлого года был подведён водопровод.
Дело с устройством птицефермы на удивление двигалось быстро. Вскоре общими усилиями с соседским умельцем Васей был сделан курятник и широкий вольер. В близлежащей деревне Григорьевское жена Сергея Ивановича купила восемь голландских кур, чуть позже оттуда же доставили из породы феникс красавца петуха Дормидонта. С этого момента жизнь птицефермы закипела.
Май оказался холодным, ветреным и рекордно дождливым. Шаргуновы день за днём отодвигали поездку за рассадой. Когда перевалило за середину месяца, решили, что откладывать покупку рассады больше нельзя, и созвонились с Верой – матерью хозяина теплиц, находящихся на другой стороне реки. Ехать было недалеко: через мост, на другую сторону Беспуты. Перед выездом Шаргунов долго осматривал противоположную сторону реки: боялся, что и там может дежурить полиция. Эти охотники за мздой, без чувства вины и сожаления, рыскали по всем районам и по любому поводу, с каким-то безжалостным удовольствием взимали штрафы с перепуганных пандемией людей.
Земля на другой стороне Беспуты была уже не Московской, а Тульской. Последние семь лет этот район был застроен множеством теплиц. Издалека эти теплицы были похожи на широко разлившуюся реку. Территория эта когда-то принадлежала одному из самых богатых колхозов области, но после распада Союза владельцы этой первоклассной земли постоянно менялись. Вначале кто-то «безвестный» выращивал там картошку. Пошли слухи, что арендатором является певица Пугачёва.
