Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Этот вопрос стал ключом, которым девочки вскрыли броню моей заржавевшей самостоятельности.
По их совокупному мнению, мне необходимо было несколько дней отдохнуть – от Москвы, работы, выяснения отношений с Тимом, от себя самой, в конце концов.
Но грядущий отдых таил в себе еще одну задачу.
– Есть у меня ощущение, что тебе не помешает побыть наедине с собой, – сказала Ася.
– Это случается с завидной регулярностью. Так что собственная компания мне уже изрядно надоела.
– Ну-ну, только мне не стоит пускать пыль в глаза. – Асин взгляд в очередной раз пронзил меня насквозь. – Здесь ты постоянно убегаешь от себя. Прячешься в работу или в разборки с Тимом, ныряешь с головой в монитор или телефонную трубку. Если видишь вещи такими, какие они есть, ты ни на минуту не остаешься наедине с собой. Твоя аура поблекла, Ангел. В этой борьбе ты почти утратила саму себя. Каждый новый день ты проживаешь как схватку с жизнью, разве нет? Ты без конца борешься. За свой брак, за любовь Тима, за репутацию профессионала, за самолюбие, за уважение коллег… Ты вся целиком – от кончиков крыльев до пяток – погружена в эту борьбу. Где здесь место для тебя не воинственной? Где живет Ангел, опустивший меч? Чем дышит его сердце? Чем заняты его мысли вне войны? Почему ты плачешь? Да, понимаю. Я развеяла твой миф о собственном миролюбии. Но так часто бывает и не только с Ангелами. То, что кажется мирной жизнью, на деле – военная тактика. Для кого-то цель – просто выживание, для другого – карьера, для третьего – замужество, для четвертого – самоутверждение… И время уходит на борьбу с жизнью, окружающими и собой. Вместо того чтобы ловить течение и слушать шепот ветра, готового подхватить нашу лодку, мы рвемся против них. Мы сами отворачиваемся от маяков, а потом жалуемся на непреходящую темноту.
Где ты здесь, Ангел? Ты ездишь по замкнутым в кольцо рельсам, даже не замечая своей несвободы. И еще, Ангел, признайся: ты ужасно боишься одиночества…
Признание это далось мне не легко. Несколько лет подряд как до замужества, так и после оного я проповедовала философию самодостаточности «по Ошо» с таким же воодушевлением, с каким свидетели Иеговы суют в руки прохожим свои душеспасительные брошюры.
На деле, когда одиночество дохнуло холодом в мою сторону, выстудив нашу квартиру, я оказалась против него беззащитна. Я впервые признала этот страх в тот вечер, когда мы сгрудились вокруг свечей на полу, в уютных домашних сумерках, время от времени проливая на ковер то вино, то чай.
– Я не боюсь самого одиночества. Возможно, потому, что знаю, что никогда не буду одна… Но я боюсь вновь пережить это дурное до тошноты чувство отверженности… Иногда, когда я одна дома, а за окном гудит заполночный ветер – сильный ветер всегда ввергает меня в состояние, близкое к панике! – мне достаточно закрыть глаза, и я чувствую себя ребенком, стоящим посреди пустыни. А точнее, девочкой, бредущей по школьному стадиону и протыкающей палкой сугробы…
– Геля, почему ты опять одна? – так некстати задают вопрос эти взрослые.
– А мне нравится! – гордо отвечаю, уходя со своей палкой.
И не скажешь, не объяснишь, что одна – потому что не с кем. Потому что друзья-мальчишки так неудачно и быстро взрослеют и предают – теперь им стыдно играть с девчонкой, даже той, которая любому из них даст фору по количеству синяков. А девчонки… с девчонками каши не сваришь, ракету не построишь.
И я бреду по сугробам, ломая тонкую ледяную корочку, которой снег покрыт как глазурью.
Как можно считать себя нужной, с завидным постоянством чувствуя себя отвергнутой? Эти два ощущения плохо уживаются рядом. Трудно долго поддерживать веру в собственный профессионализм, переживая одно увольнение за другим. Именно поэтому я точно знаю, что я – хороший специалист, и совершенно ничего не знаю о том, что я – красивая женщина….
Первый приступ паники я испытала в Стамбульском аэропорту, взяв в руки карту города. Я не любила карты, испытывая к ним патологическое недоверие, потому что всегда с трудом соотносила реальные улицы, дома и перекрестки с подписанными линиями на листе бумаги. Это Тим обожал карты, и в наших поездках, куда бы мы ни забредали, всегда безошибочно выходил к месту назначения.
На первый взгляд это могло показаться парадоксом: сильный и самостоятельный Ангел боится путешествовать в одиночку. Но до замужества я почти никогда не бывала за границей: не позволяли финансы. Пределом возможностей были семейные вылазки на море. А после замужества я путешествовала много, но всегда вдвоем с Тимом. Мы заранее выбирали страну, скрупулезно разрабатывали маршрут, собирали информацию о малоизвестных уголках. Поэтому любая поездка в моем сознании была связана с Тимом: его присутствием, умением быстро и точно ориентироваться в незнакомых городах, превосходной способностью читать карты и той легкостью, с которой он вступал в контакт с жителями любой страны – будь это хоть индусы, хоть арабы.
Я не обладала этими умениями и, если быть честной, никогда не пыталась их развить. До недавнего времени мне и в голову не могло прийти, что однажды я окажусь в незнакомой стране в одиночестве.
Стамбул был выбран, поскольку для визита в Турцию не требовалось визы и много денег. К тому же я давно хотела там побывать, посмотреть на останки древнего Царьграда.
В гостевом доме, куда я вписалась по Интернету, меня поселили в маленькой комнате с огромной кроватью, размеры которой никак не позволяли говорить о том, что номер рассчитан на одного человека. Кровать занимала почти все пространство комнатушки, оставляя лишь узенький проход, где умещался крошечный столик и стул. Платяной шкаф заменяли крючки на стене, зато стены были обшиты фанерой, изображавшей каменную кладку, а вместо бордюра по стыкам стен и углам тянулся настоящий толстый канат. Этот нарочито грубый дизайн меня порадовал. Как и столовая, находящаяся на террасе на крыше дома, откуда открывался прекрасный вид на Босфор и крыши старых кварталов.
В Стамбул я приехала чуть позже полудня. Оставив вещи в комнате, бросила в рюкзак палантин, фотоаппарат и бутылку воды и отправилась на свою первую одинокую прогулку по Старому Городу.
Стамбул сразу покорил меня своими узенькими мощеными улочками, рядами разноцветных невысоких домишек, многие из которых были шириной в одно окно. Извилистые переулки, которых не было ни на одной из приобретенных карт, пугали и одновременно заманивали блудного Ангела. Непредсказуемые повороты, минареты, пронзающие небо своими непристойно фаллическими силуэтами, – я представила себе ужас мусульман при такой аллегории.
Площадь Султан-Ахмет была донельзя забита достопримечательностями, машинами и туристами. Напротив роскошной Голубой Мечети высилась Святая София – словно два величайших порождения антагонистических культур сошлись сюда для вечного то ли противостояния, то ли дружеского соседства.
От площади тянулась центральная улица, прошитая рельсами скоростного трамвая. Ее с двух сторон окаймляли бесконечные кондитерские лавки, где в витринах громоздились горы золотистой, коричневатой и бледно-зеленой – фисташковой – пахлавы, кубики обсыпанного сахарной пудрой или просто желейно-прозрачного лукума, мозаичные козинаки из всех возможных орехов, похожие на сладкие сосульки гранатовые и виноградные полоски чурчхелы. Если на первом этаже не было кондитерской, то там располагались кафе, или кофейня, или сувенирная лавка, предлагающая в изобилии фонарики из цветного стекла, керамическую посуду, дешевые побрякушки, коврики, платки, палантины, сумки, посуду из раскрашенного стекла, кальяны, металлические блюда и еще тысячи абсолютно никчемных, но увлекательных вещей.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
