отпустил ее подбородок. Отпечатки его пальцев остались на ее коже.
— Разбуди мальчика. Дай ему немного сока.
Кейт наклонилась к машине.
— Проснись, милый.
Малыш открыл глаза и огляделся. Кейт достала из холодильника пакет яблочного сока, вдавила в него соломинку и поднесла к его губам.
— Холодный. Где моя мама?
Джек вздохнул.
— Мы твои мама и папа.
Мальчик сильнее втянул картонную коробку, затем оттолкнул ее и закрыл глаза.
Кейт повернулась к Джеку.
— Отпусти нас. Оставь нас здесь или высади из машины в следующем городе или на заправке. Я ничего никому не скажу.
— Как будто я в это поверю.
— Я обещаю. Пожалуйста, Джек, пожалуйста, отпусти нас.
— Ты не понимаешь, да?
Кейт покачала головой.
— Нет, я не понимаю. Зачем ты это делаешь? Ты убил человека, похитил ребенка. Тебя могут приговорить к смертной казни.
— Мы убили этого человека. Мы забрали ребенка. Я иду ко дну, и ты со мной. В любом случае, Томми — наш ребенок. Наш сын. Мы не можем попасть в тюрьму, если забрали то, что принадлежит нам.
Плечи Кейт поникли.
Он прижал ее спиной к машине и приподнял ее подбородок. — Я не лгу. Зачем мне лгать?
— Мой ребенок умер, — пояснила Кейт.
— Не повторяй это вновь и вновь. Ты была больна. Ты потеряла много крови. Твои родители решили, что для тебя лучше поверить, что ребенок умер. Таким образом, ты могла бы вернуться к своей прежней жизни. Твоя мать рассказала мне все. Зачем ей лгать? Посмотри на него, Кейт. Как ты можешь повернуться к нему спиной? Он похож на нас.
Кейт оглянулась. Томми снова заснул. Он был совершенен, так прекрасен.
— Мы ничего о нем не знаем. Как мы можем присматривать за ним?
— Мы научимся.
Кейт отрицательно покачала головой.
— Мой ребенок умер.
Глаза Джека потемнели.
— Нет, он не умер, но почти был на грани, и это твоя гребаная вина. Сьюзен сказала мне, что ты не заботилась о себе, когда была беременна. Ты пыталась притвориться, что это неправда. Ты носила обтягивающую одежду и ничего не ела. У тебя была анемия, а у ребенка недостаточный вес. Вы оба могли погибнуть.
— Он умер, — прошептала Кейт.
— Нет. — Джек прижал ее лицо к окну. — Он жив. Сьюзен должна была сказать тебе правду. Они пытались защитить тебя, но были неправы. Нашего ребенка отдали на усыновление. Я проследил его путь до Лас-Вегаса. Теперь он вернулся к своим настоящим маме и папе. Так и должно быть.
— Он живет уже более трех лет с людьми, которых считает своими родителями.
Несправедливо поступать так по отношению к нему или к ним.
— А как насчет нас, Кейт? Как насчет того, чтобы быть справедливыми по отношению к нам?
— А что мы?
Джек впился пальцами в ее предплечье.
— Посмотри на него. Он похож на тебя. У него твои глаза, мой нос. Он — вылитый я в его возрасте. Его губы похожи на твои. Разве ты этого не видишь? — Он сжал сильнее.
— Да, — захныкала Кейт.
***
— Берт, посмотри на это, — позвала Марта Одюбон.
Ее муж вышел из ванной мотеля, вытирая руки полотенцем.
— Сегодня в обеденный перерыв на торговой площади недалеко отсюда похитили маленького мальчика.
— Бедные родители. — Берт покачал головой. Он стоял позади своей новоиспеченной жены и слушал остальную часть передачи.
— Запиши номер, — указала Марта.
Берт схватил ручку и блокнот, лежавшие рядом с телефоном.
— О чем ты думаешь?
— О том молодом человеке, который сказал, что купил своей жене именной номерной знак.
Он его не установил.
— Ну, может, он хотел, чтобы это было сюрпризом.
— У него светлые волосы, он высокий, и у него было новое обручальное кольцо.
— Марта, это описание может подойти целой куче людей. — Он помахал безымянным пальцем у нее перед носом.
— Берт Одюбон, ты может и высокий, и у тебя есть кольцо, но мне остается лишь верить тебе на слово, что у тебя были светлые волосы, и тебе далеко за двадцать.
Он усмехнулся.
— Я позвоню и скажу им.
Марта знала, что он думает, что она зря тратит время, но все равно сделала это. В ту ночь они улетали домой. И она хотела помочь.
Это не ее вина, что информация, записанная от восьмидесятилетней новобрачной родом из Канзаса, была неправильно введена как поступившая из мотеля «Дом, милый дом» в Канзас-Сити.
Глава 12
У Джинни была еще одна плохая ночь, и в два часа она все еще не спала. В прошлом месяце она пригласила Кейт отпраздновать с ней День благодарения. Кейт сказала, что купит еду, а Джинни приготовит, но теперь наступил День благодарения, а Кейт нет.
Насколько Джинни знала, у Кейт нет семьи, поэтому искать ее никто не станет. У самой Джинни была дочь Лаура, которая жила в Сан-Диего. Она не часто видела ее, но, по крайней мере, у нее имелся кто-то, кто заботился о ней. У Кейт была только Джинни. Она хотела убедить себя, что с Кейт все в порядке, но во время бессонной ночи представила, как та лежит раненая, и больше не могла сидеть сложа руки и ничего не делать.
После завтрака она взяла такси и поехала в участок. Детектива Фостера там не было, поэтому ей пришлось ждать.
Прошло два мучительных артритных часа, прежде чем кто-то окликнул ее по имени.
— Миссис Лоуренс?
Джинни с трудом поднялась на ноги, ее колени скрипели.
— Я детектив Фостер. Извините, что заставил вас ждать. Проходите.
Фостер оказался старше, чем она себе представляла, ему было под сорок, седой, высокий, с доброй улыбкой. Она не думала, что он женат. Ни одна жена не позволила бы своему мужу выйти из дома с таким воротником. Детектив открыл дверь маленькой, тусклой комнаты и жестом пригласил внутрь.
— Фло, будь ангелом и принеси нам кофе, — крикнул он проходящей мимо рыжей.
— Чай для меня, если можно, — вставила Джинни. — Одну ложку сахара. — Она уселась на пластиковый складной стул и поморщилась.
— Принести вам стул поудобнее?
— Я в порядке. — Она весь день была в напряжении, но не хотела терять время. — Я хочу подать заявление о пропаже моей соседки.
— По правилам это должен сделать ее ближайший родственник.
— У нее их нет. Ее родители мертвы.
Детектив Фостер вытащил бланк из своей папки и взял ручку.
— Ладно. Ее имя.
— Кейт Эванс.
— Кейт, Кэтрин, Кэтлин?
Джинни поняла, что не знает.
— Просто Кейт.
— Возраст?
— Двадцать. Я не совсем уверена в дате ее рождения, но знаю, что это
