когда становится теплой, то лучше приклеивается и дольше держится. Главное, не перегреть.
Выдыхаю. И, отбросив спешку и суету, начинаю обрабатывать кожу.
В этом деле нельзя торопиться, нужно действовать постепенно и проверять состояние кожи перед тем, как переходить к следующему этапу. Ватным диском удаляю загрязнения, затем смоченным в теплой воде диском промываю кожу, сушу. Смотрю, не образовалась ли где мацерации, и тихо радуюсь, что все спокойно.
Даю коже немного подышать и приступаю к следующему этапу. И так пока не приклею столь нужный для Вики мешок.
Дима мне объяснил, что нужно очень внимательно и бережно ухаживать за кожей, которая находится под пластиной. Он рассказал какие могут быть последствия, я их довольно живо представила и такого ужаса для своей малышки не хочу.
Поэтому я каждый раз скрупулезно все прочищаю, высушиваю, вымываю. И выдыхаю, когда все хорошо.
На телефоне включаю любимую музыку и понимаю, что настало время кормления. Как же быстро оно пробегает, когда стоит промежуток в три часа!
Моя малышка просто огромная молодец! Она стала сама кушать и теперь за раз способна высосать из бутылочки целую порцию. Поэтому Дима отменил все препараты и сказал, что отныне Вике кушает только смесь.
Он потихоньку готовит нас к выписке.
Навожу Вике смесь, кормлю, а пока она ест, я безотрывно смотрю на дочку и никак не могу ей налюбоваться.
– Какая же ты у меня умничка, – улыбаясь, шепчу. – Совсем скоро пойдем с тобой на улицу.
На душе становится так хорошо-хорошо. Словно для меня ярко горит персональное солнце.
Дожидаюсь, пока дочка доест, убираю бутылочку, я помою ее потом. И беру малышку на руки.
Ах, какое же прекрасное чувство ощущать на руках свою дочь! Иметь возможность прижать ее к груди, обнять, поцеловать в макушку.
А как она пахнет. М-м-м. Запах нежности, любви и молока… С этим ничего не сравнится!
Пока доченька не хочет спать, хожу с ней по палате, болтаем.
Викуля с интересом рассматривает окружающую нас обстановку. То задержит взгляд на чем-то ярком, то нахмурится, то отвернется и смотрит в противоположную сторону.
У нее уже свои интересы, и это прекрасно. Как же я рада, что моя девочка развивается и растет.
Подхожу с ней к окну. Показываю голубое небо, облака и летающих чаек. Нахожу белую полоску от самолета и пальчиком показываю туда, объясняю откуда эта самая полоса берется.
Я понимаю, что Викуля еще слишком мала, и ее зрение сейчас отличается, она не различает и половину из того, что я показываю. Но разве можно остановиться? Мне так хочется показать дочке мир!
– Мамочка, вас доктор в ординаторскую просит подойти, – в палату заглядывает медсестра.
– Прямо сейчас? – растерянно смотрю на Викулю, затем перевожу взгляд на медсестру. Хмурюсь.
Я не хочу оставлять дочку в палате одну, да и просьба Ланского выглядит крайне странной. Он ведь знает, что Вика слишком мала, чтобы оставаться без присмотра.
– Вы уверены, что Дмитрий Владимирович просил подойти именно меня? – не могу скрыть своего недоумения.
Ерунда какая-то. Честно.
– Вы ведь Анастасия Яковлева? – уточняет, называя мое имя.
– Да, – киваю. Я в полной растерянности.
– Тогда он просил подойти именно вас, – говорит, пожимая плечами. – Сказал, это срочно, – добавляет, как бы между прочим.
Срочно, так срочно. Значит, нужно идти.
Возвращаю дочку в кроватку, прошу медсестру за ней присмотреть и выхожу из палаты.
Чтобы найти ординаторскую мне требуется некоторое время, ведь я еще вот так никогда не оставляла дочь. Волнительно очень.
Удивительно, что Дима сам не зашел и не позвонил, ведь мы обменялись телефонами. Он вполне мог связаться со мной, а не вызывать через медперсонал.
Или он на меня обиделся?
Конечно, понимаю, новость о сыне шокировала его, но все же Дима – профессионал своего дела, и я очень надеюсь, что он не станет смешивать работу и личное.
Подхожу к ординаторской, останавливаюсь и собираюсь с мыслями. Собираю всю свою решимость в кулак, стучу.
– Можно? – спрашиваю, приоткрывая дверь кабинета. Мне дико неловко, ведь, по сути, сюда приходить я не должна.
Но раз позвал…
В ординаторской тишина.
Комната погружена в легкий полумрак. Он рассеивается лишь светом от настольной лампы, а тихое гудение от включенного компьютера свидетельствует о идущей работе. Но вместе со всем этим у меня складывается стойкое ощущение, будто здесь никого нет.
– Дима? – негромко зову Ланского. Ответа не слышно.
Странно… Сам позвал, а теперь делся куда-то. Что же за ерунда?
Осторожно переступаю порог, захожу в кабинет, более внимательно смотрю по сторонам, как замечаю лежащего на диване человека. В темноте трудно разобрать, кто именно там лежит, и поэтому мне приходится подойти ближе.
Присматриваюсь и понимаю, что это Ланской.
– Дима, – негромко зову, трогаю за плечо. Я хочу узнать, почему он меня позвал, это может быть важным.
Но он спит крепким богатырским сном и не думает просыпаться. Устал. С его напряженным графиком работы в этом нет ничего удивительного.
Смотрю на мужчину и чувствую, как внутри пробуждается тепло, нежность заполняет сердце. Мне сразу хочется сделать для Димы что-то хорошее. Например, заварить ему ароматный чай, или вообще приготовить вкусный сытный ужин.
Жаль, что это только мечты… С Ланским вряд ли у нас будет что-то снова.
И пусть мое тело до сих пор помнит его прикосновения и ласки, пусть я никогда не забуду нашу горячую ночь, это все останется лишь в моих мыслях.
– Дим, – шепчу еще громче. Сильнее тормошу за плечо, я должна его разбудить и выяснить, в чем заключалась срочность моего прихода сюда.
Ну не просто же так он позвал!
Дима начинает просыпаться. Переворачивается, с трудом открывает глаза.
– Настя? – произносит хриплым голосом.
– Кто же еще, – смеюсь. – Конечно, я.
Заспанный вид Ланского вызывает в груди просто феерию чувств, хочется дотронуться до мужчины, провести пальчиком по линии подбородка, вдоль скул, по бровям. Вновь ощутить на своей коже жар его губ…
Ах, как же это запретно и сладко.
– Ты ж меня звал, – напоминаю.
– Я? – удивляется.
– Ты, – заверяю его. – Ко мне зашла медсестра и сказала, что ты меня ждешь в ординаторской.
Ланской садится, хмурится все сильнее. Он напряжен и выражает сильное недовольство.
– Дим? – вопросительно смотрю на мужчину.
– Насть, я тебя не звал, – заверяет с уверенностью в голосе.
– А кто тогда? – ничего не понимаю. Мне вдруг становится дико не по себе. – Другой врач? Ты передал Вику коллегам?
Моему разочарованию нет предела, хочется развернуться и уйти. Горько и обидно.
– Знаешь, я была о тебе лучшего мнения, – не скрывая своих чувств, произношу.
