себе и таким взрослым. Хоть он и являлся студентом колледжа, но с Иззи у них была разница в возрасте в два года. Непохоже, что Альберто чувствовал дискомфорт, находясь в чужом доме на другом конце света. В отличие от Иззи, которая буквально места себе не находила.
Итальянец был легок на подъем, обаятелен, позитивен и одновременно с этим хладнокровен: он умел собраться в трудные минуты и опасные моменты. Стоило парню улыбнуться ей, и она чувствовала, что может сделать все. Быть кем угодно. Даже студенткой факультета истории искусств, обучающейся за границей. Особенно студенткой факультета истории искусств, обучающейся за границей.
Идея с обучением во Флоренции с каждым днем казалась все привлекательнее. Однако было в Альберто что-то, что вызывало… Девушка даже не знала, как назвать данное чувство. Это было что-то среднее между нервозностью и радостным предвкушением. Нечто очень знакомое. Нечто, больше похожее на страх.
Она боялась Альберто? Но это же просто бред! Он и мухи не обидит. А что касается ситуации с Грэгом Лумисом, то парень получил по заслугам. Возможно, Иззи ощущала страх из-за того, что появление Альберто способно разрушить ее дружбу с Пейтон.
Иззи повернулась и уставилась в небольшое окошко рядом с кроватью. Сквозь узкие стекла виднелась убывающая луна. Она медленно поднималась в зенит, освещая все вокруг и будто подсвечивая те самые перистые облака, которые плыли с запада. Предвестники шторма, который предсказал Джейк.
Неужели прошло всего два дня с тех пор, как парень бежал за ней из закусочной до самого дома? Ох уж этот миг, когда они стояли у ворот. Его опущенный взгляд, то, как он почти прижимался к ней. Тогда она чувствовала нечто похожее, что и с Альберто. Трепет, но без сковывающего страха. Но, может, страх и являлся тем самым ключевым моментом? Может, как раз это и значило, что она нашла то, что искала? Какого черта именно эта эмоция стала индикатором желания владеть чем-либо? Еще один пунктик в и без того длинном списке вещей, которых Иззи боялась.
Девушка села в кровати. Существовало ли хоть что-то, чего она не боялась? Вот в чем, пожалуй, главный вопрос. Ей подумалось, что она всю жизнь прожила в опасениях, постоянно осторожничала и была тише воды, ниже травы. И она наверняка знала о причинах такого поведения. Иззи всегда знала, что ее мама несчастна. Сложно не заметить ее состояние, если специально не игнорировать его, как и поступал отец. Или если быть слишком занятыми своей жизнью, как старшие братья.
Самое первое воспоминание девушки – о том, как плачет мать. Со временем ее печаль превратилась в злость. Даже одного звука было достаточно, чтобы вывести женщину из себя. Слишком громкий бой часов, звон столовых приборов, внезапный телефонный звонок. Даже коронное движение на лестнице вокруг «артишока» появилось у младшей Белл из необходимости: мать постоянно кричала оттого, что верхняя ступенька безжалостно скрипит. Со временем Иззи поняла, что можно избежать этой участи, перепрыгивая через ступеньку. Иззи постоянно ходила на цыпочках. Подстраивалась. Не издавала ни звука. В какой-то момент девушка просто привыкла к такому образу жизни.
В таком состоянии мама оказалась из-за разочарования в жизни, забытых и неисполненных мечтаний, игнорирования собственных желаний. Наверное, если Иззи не станет так сильно к чему-то тянуться, то и чувствовать ничего подобного не будет. «Если я не буду мечтать, то и не стану как моя мама» – так решила для себя Иззи Белл.
Эта мысль так сильно потрясла ее, что она отбросила одеяло и встала с кровати. Быстро подошла к окну, не беспокоясь о том, скрипнули ли половицы и не разбудил ли Альберто какой-либо другой шум. Он не собирался спасать ее. Не был решением ее проблемы.
Девушка потянула тяжелую оконную раму наверх, открыв ее почти до самого конца, и сделала глубокий вздох. Холодный ночной воздух помог унять гневные мысли, ураганом пронесшиеся в голове. Все-таки было в насыщенном, густом запахе соленого моря что-то успокаивающее. Снаружи тихо спал Старый город, ни о чем не беспокоясь. Богато украшенная башня особняка Карсона возвышалась над всей Юрикой словно охранник, бдящий за своими подопечными. Городу было плевать на шторм, надвигающийся с моря, как и на тот хаос, что царил в голове подростка. Родной город принимал происходящее как должное, со свойственными ему спокойствием и смирением. Прямо как Джейк.
Иззи крепко зажмурилась. Почему она все время вспоминала о нем? Он бросил ее. Пора отпустить ситуацию и забыть. Все еще стоя у окна с закрытыми глазами, Иззи услышала какой-то ритмичный звук. Это было не приглушенное тиканье напольных часов, а что-то больше похожее на глухой стук, доносившийся снаружи. Стук напоминал шаги.
Иззи широко раскрыла глаза. Она внимательно всмотрелась в темноту, но так и не заметила никакого движения. Старый город сохранял спокойствие, но звук шагов становился все громче. Видимо, кто-то приближался к дому. Иззи не видела Эль-стрит из окна, и, когда шум затих, она задумалась, кто вообще мог гулять по улице в такой час. Едва слышный щелчок и скрип половиц стали ответом на ее вопрос.
Иззи знала каждый скрип дома семейства Белл. А благодаря трем старшим братьям, которые в свое время возвращались домой уже после комендантского часа, она помнила, как скрипят ступени главной лестницы, так же хорошо, как звук собственного голоса. Сейчас кто-то поднимался наверх.
Иззи застыла у окна, не смея издать ни звука, пока этот кто-то не добрался до второго этажа. Ковровая дорожка, лежащая на лестнице, заглушала скрип, но мгновение спустя раздался хлопок двери. Девушка пребывала в полной уверенности, что слышала именно его. Кто бы там ни был, ему удалось проникнуть домой. Она взглянула на часы – они показывали чуть больше часа ночи. Наверняка Райли вернулся с очередного свидания с Кайли. Отвратительно.
Иззи уже собиралась лечь обратно в постель, когда неожиданный смех остановил ее. Звук, раздавшийся будто издалека, больше напоминал хихиканье. Однако он быстро сменился шушуканьем.
– Тихо, – прошептал кто-то. – Нас могут услышать.
Иззи снова приклеилась к полу. Прямо по соседству с ними находилась гостиница «Мисс О’Салливан», управляли которой мистер и миссис Лян. И хотя голоса могли раздаваться именно с той стороны, ни в одном из номеров не горел свет. А в лунном свете Иззи четко могла разглядеть, что абсолютно все окна в поле ее зрения были закрыты ставнями.
Хихиканье повторилось, на сей раз уже громче, словно кто-то смеялся прямо в ее комнате.
– Пусть слышат, – произнес второй голос уже не шепотом, и Иззи узнала
