подаю. Но я остаюсь.
Усаживаюсь в плетеное кресло и просто смотрю вперед. Задняя сторона дома выходит на поле, а за ним виднеется водохранилище. Луговые цветы среди травы, солнце, отражающееся в глади воды… Сказка.
Но она будет только весной. Пока что ровный слой снега покрывает все вокруг. И хорошо, что терраса застеклена. Не замерзнуть, и вид не портится, ведь окна панорамные, в пол.
Внезапно осознаю, что с удовольствием жила бы на природе. А ведь у родителей на даче такой мысли не возникает. Там хорошо, но в конце дня тянет в цивилизацию. А тут никакая цивилизация не нужна. Такой простор…
– Держи, – рядом со мной на круглом столике появляется высокая кружка, – у меня еще и конфеты оказались дома. Живем!
Улыбается Павел и салютует мне своей чашкой.
– Здесь чудесно. И кофе вкусный. Спасибо, – произношу, все также задумчиво глядя вперед.
– Да, мое место силы. Как модно говорить. Люблю здесь перезаряжаться.
– Почему постоянно не живешь? До города не очень далеко, – смотрю на Фирсова с любопытством.
– Одному в большой квартире уютнее, чем в большом доме на отшибе. Наверное, подсознательно я стремлюсь к людям. В городе соседи вокруг. Здесь у меня их всего двое, да и те имеют такие же высокие заборы, что и я.
– Ясно, – киваю.
– Что насчет тебя? – спрашивает вдруг Павел.
– В каком смысле? У меня нет тайного загородного дома, если ты об этом.
– Нет, – он улыбается. – Куда ты собираешься потратить заработанное от нашей аферы?
И тут я конкретно зависаю.
Потратить? Афера? Мое подсознание уже по–другому называет происходящее. Да и денег не надо. В отношениях ведь по–другому происходит. На взаимном паритете и поддержке.
– Ты собираешься мне заплатить? – спрашиваю удивленно.
– Договор был такой. Разве что–то поменялось?
Глава 42
Вопрос ударяет меня по голове. Серьезно. Я аж покачнулась немного.
«Разве что–то поменялось?», – звучит эхом в подсознании.
Хм, дайте подумать.
Перед глазами мелькают пережитые с Фирсовым моменты. «Семейный» поход в кино. Улыбки, домашние ужины. Даже наша авария. Ведь он позаботился обо мне, решил вопрос сам, безо всяких просьб. Ну, и, наконец, эпизод перед приходом его родителей.
Поцелуи, прикосновения, фразы…
– Да нет, конечно, совсем ничего, – отвечаю с сарказмом. – Абсолютно!
Ставлю кружку на стол и скрещиваю руки на груди в порыве раздражения.
– Замечательно, – Павел спокойно кивает, будто бы не замечает перемены моего настроения, – тогда рассказывай.
– Что рассказывать? – смотрю на него в недоумении. – Куда я деньги буду тратить? – по–прежнему ожидаю, что он скажет, что шутит, или я не так поняла. Я ведь могу не так понять. Да миллионы людей друг друга не так понимают! Но он молчит. – Не твое дело!
Грубо отвечаю и отворачиваюсь. На глазах тут же наворачиваются слезы. Ненавижу излишнюю эмоциональность, и обычно она мне не свойственна. Но с Фирсовым все не так, как с другими.
– Уоу, полегче! – говорит он. – Я, может, помочь хотел. Мне казалось, ты хотела детский развлекательный центр открыть, нет? Пост у тебя был в социальных сетях, я читал.
Резко поворачиваюсь обратно к Павлу.
– Ты читаешь, что я там пишу?
– Да, а что такого? – удивляется он.
– Я на тебя даже не подписана, – отвечаю, часто моргая.
Что–то во всем происходящем не срастается. Что–то я упускаю из вида. Мы либо пара, либо нет. Но в реальности у нас с каждой стороны по половине.
– Ничего, сейчас исправим, – Паша достает телефон. – Ты потому такая злая?
– Нет, естественно.
Какое абсурдное предположение. Иногда мне кажется, что мы с Фирсовым с разных планет. Наше единение душ, когда мы стояли перед домом, воспринимается теперь фантазией, навеянной романтикой момента.
– Погоди, я понял! – восклицает Павел. – Ты подумала, что представление для моих родителей окончено, и награды не будет? Нет, мы продолжим.
– Ты вернешься завтра на работу? – спрашиваю изумленно.
Настолько я удивлена, что даже забываю обидеться. Ведь в представлении Фирсова я исключительно меркантильное создание, получается.
– Ты знаешь, да, – Павел откидывается на спинку кресла. – Я не для того столько лет вкалывал.
– Паш, ты ведь понимаешь, что даже если они поверят в крепость нашего брака, вряд ли отец перепишет на тебя фирму. Они будут обещать тебе и дальше, требуя все новых условий. Возможно, с подачи твоей мамы, отцу потребуется внук. К примеру. Я чисто гипотетически рассуждаю! – поднимаю перед собой руки в защитном жесте.
– Да сделаем мы ей внука, просто чуть позже. Я тебя в путешествие не отвез еще, – отмахивается Павел. – И да, я догадываюсь, что точка невозврата пройдена.
Путешествие? Внук? Он серьезно?
А, наверное, нет. Родители уедут в свою Азию, а Фирсов им что–нибудь онлайн предоставит. Слепит фотографии с чудо–отдыха. Свадебные получились отличные. И тут его умелец справится.
Мне снова грустно.
– Если пройдена, тогда в чем план? – торопливо спрашиваю, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
– В том, чтобы забрать свое, конечно, – Павел пожимает плечами. – Давно стоило отпочковаться, но я трусил. Ты со мной?
Договаривает и смотрит прямо в мои глаза. Такие красивые и бездонные, в которых легко потонуть.
С ним ли я? А как я могу быть не с ним? Слишком у нас далеко зашло. И я теперь с ним, пока он во мне нуждается.
Собирать себя по осколкам буду после. Когда мы с Вероникой вновь останемся вдвоем.
Глава 43
Возвращаемся обратно в полном молчании. Разница между нами лишь в том, что Фирсов едет в приподнятом настроении, увлечённо подпевая радио, а я нет. Смотрю в окно на белый снег, и становится тошно. Хочется зарыться под него и вылезти весной, как подснежник. Перевоплотиться в символ красоты и нового начала.
В голове ужасная каша. Интуиция или внутреннее чутье, или я не знаю что, упорно требует развернутого разговора с Павлом. Но я игнорирую. Предпочитаю прятать голову в песок, как страус. Хотя эти птицы на самом деле не зарываются в землю, а лишь кладут на нее голову.
Столько всего произошло за время авантюры, мне кажется, за половину жизни порой происходит в разы меньше. И снова я не мозгом думаю, хотя начинала вроде с него. Результат моей актерской игры должен был принести финансовую независимость. Что может быть более прагматичным?
Но по факту независимости нет. Финансовой пока что, а душевной уже.
– Чего ты хмурая такая, Дашута? – замечает Фирсов. – Выше нос! Скоро Новый год – время, когда происходят чудеса, и сбываются мечты.
– Мы не в американском фильме про Рождество, не надо заливать, – раздраженно хмурюсь. – Ника еще верит
