врезаясь кулаками в стеклянное полотно.
– Мы не договорили, – я неохотно разжал руки, понимая, что если подставлю Аду сейчас, то обратного пути уже никогда не найти. Не доверится. Отрастит шипы ещё длиннее, и никогда не подпустит. А после сегодняшнего я уже не смогу без неё… Нееееет… Моя!
– Мы договорили, – она обессиленно опустила ногу и уперлась руками в столешницу, перенося на них вес, чтобы не рухнуть на пол от бессилия. Ночка закрыла глаза и медленно водила головой, так мило улыбаясь. Смаковала ощущения, запоминала…
– Нет, ты мне обещала ужин, – я поднял с пола платье и с нежностью стал надевать на неё. Она всунула обессилевшие трясущиеся руки, позволяя шелку прикрыть пылающую от моих касаний кожу.
– Считай, что ты только что отужинал.
– Нет, Ночь. Ты слово дала…
– Рай! – верещала Вера. – Немедленно открой!
Спрятал разодранные трусы в карман, скинул резинку в унитаз, чтобы не оставлять следов, только вот рубашку мою уже было не спрятать. Застегнул всё, что мог, осмотрелся и внезапно припёр Аду грудью к двери.
– Не думай, что можешь переиграть меня, Ночка. Ужин… И никаких разговоров о прошлом, – впился губами, втягивая её язык в танец бушующего безумия. Я умирал от мысли, что придётся отпустить её! Не потому что могу, а потому что вынужден!
Щёлкнул замком, впуская торнадо по имени Вера. Девчонка была красная как рак. Она стояла, нервно стуча каблучком, и разбрасывала искры ярости, переводя напряженный взгляд с меня на Ночку.
– Молчать! – шипела она, срывая с себя платье. Ткань хрустела под её пальцами, пока в ладони не блеснула собачка молнии.
Мы с Адой и не думали шевелиться. Лишь переглядывались, пытаясь понять, что происходит, и во что нам выльются пятнадцать минут счастья.
– Сюда! – Вера втолкнула Аду в дверь мужского туалета и бросила ей свою сумку. – Там косметика есть. А ты, мой дорогой, за мной…
Я даже сориентироваться не успел, как мелкая бестия развернулась и прижала меня задницей к той самой столешнице, где ещё недавно так соблазнительно распласталась Ада. Она нервно топала, напряженно смотря себе под ноги… И когда я уже смог восстановить дыхание, дверь распахнулась, ослепляя яркими вспышками фотоаппаратов.
– Черт! – взревел я. – Какого хера?
– Это не она… Не она… – понеслось эхом в толпе.
– Вы кто? – Вера включила актрису, размахивая длинной цепочкой язычка молнии, которую собственноручно же и вырвала. – Денис, кто это?
– Я разберусь, – рычал, прижимая к себе спиной Верку. Она всхлипывала и не шевелилась, чтобы не показать разодранных пуговиц на моей рубашке, и как умалишённая размахивала собачкой, лепеча про сломавшуюся молнию платья.
– Что происходит? – взревел Каратик, врываясь в тесное помещение. – Да я, мать вашу, завтра закрою все ебучие газетёнки! Что вы тут делаете? Рай! Верочка, иди ко мне!
Каратик хотел было выдернуть из моих рук рыдающую Веру, но та вцепилась ногтями мне в локти, и тогда Костя понял, что оказался в самом эпицентре драмы под названием «Операция спасения». Он скинул пиджак, бросил его мне, а сам всё же вырвал Верку, расталкивая журналюг так, чтобы я успел одеться.
Сука… Кто?
Пеидрила-мученик?
Нет, не так… Покойник педрила-мученик!
– Идем, Верушка, – тут подоспел и Горозия, укутывая Мелкую в свой пиджак, как в кокон, скрывающий болтающиеся бретели её бархатного платья. И только я мог видеть азарт, пылающий в глазах этой чертовки. Она болталась на плече Горы и улыбалась, продолжая громко всхлипывать. Кричала про личное пространство и нарушение права на личную жизнь… Сучка!
– Стоять! – пока друзья окружили администратора ресторана, требуя немедленно вызвать директора, я сумел сцапать последнего не самого расторопного журналюгу и затащил его в кабинку. Вырвал фотоаппарат и вытащил карту памяти. – Если принесешь мне и другие, то озолотишься. Но если завтра хоть одна фотография просочится в прессу, то я знаю, кого искать, – шептал, шаря по его карманам, пока не вытащил портмоне с документами. – Торопов Роман, значит?
Быстро сфотографировал его паспорт, пока парень с ужасом наблюдал за тем, как опасно я мотыляю над унитазом его камерой.
– Кто послал? – достал кошелек из кармана брюк и выгреб всю имеющуюся у меня наличку. – Говори, блядь! Терпение на исходе…
– Слух прошел, что сегодня в ресторане будет что-то интересное, – парень рисковал получить косоглазие, переводя взгляд с довольно внушительной суммы на фотоаппарат. Он сводил дебит с кредитом, пытаясь понять, что лучше потерять, но на вопросы отвечал.
– Когда прошел слух?
– Ещё вечером, до начала презентации. Поэтому все пристально и следили за Адель.
– А Ляшко?
– А он с Клименко в оранжерее, – репортер всё же решил сцапать бабло, подсчитав, что этой суммы хватит на новую аппаратуру, если я вдруг психану. А я был близок.... – Я не смогу принести все карты.
– Тогда принеси мне имя того, кто наводку дал, – достал визитку и сунул в его карман. – Принесешь, получишь столько же. Понял, Рома?
– Да… Да… Раевский? – вспыхнул парень, прочитав фамилию на карточке. – Блядь…
– Вот тебе и блядь, Рома. Вы в такую задницу попали, поэтому я предлагаю тебе сотрудничество.
– Понял.
Когда я отпустил недожурналюгу, вышел в коридор, с облегчением наблюдая открытую дверь, за которой до этого пряталась Ада. Ушла…
– Рай! – грохнул красный от гнева Каратик, быстро печатающий что-то в телефоне. – Пойдем отсюда.
– Идём, – я кивнул, застегнул пиджак на все пуговицы и вышел в зал. Здесь царило спокойствие, будто в тамбуре всего в несколько метрах отсюда и не происходил конец света. Посетители звенели хрусталем, шипели бурлящим шампанским и с жадностью слушали речь Адель…
– Я рада подарить ресторану свою картину «После Рая» …
Моя девочка вновь была спокойна и грустна. Она с такой нежностью скользила пальчиками по чёрной раме, словно мысленно прощалась.
– Ну, это мы ещё посмотрим!
Глава 15
«Ты дал слово! И если не намерен его держать, то лучше не приходи… Ресторан «Пристань души». 19:00»
Я умел абстрагироваться от реальности, но не в этот раз. Взгляд то и дело возвращался к телефону, где хранилось это короткое сообщение, полученное после обеда.
Каратик заслал курьера с документами на дом, а я собраться не мог! Буквы прыгали, строчки в кружево её трусиков сплетались, а дыхание то пропадало, то становилось частым, как у загнанной гончей. Все смешалось: её запах, полезные квадратные метры площади дома, стоны и ограничения на изменения фасада.
Такая каша в голове творилась, что из ушей пар должен был повалить. Но нет… Держался. Правда, гипнотизировал часы и пять раз проверял по навигатору, сколько ехать до назначенной точки.
– Какого чёрта! – взревел
