пил, я вызову такси. ― она достала телефон из маленькой сумочки и начала клацать по нему своими ноготками.
Думай, Куртов, думай! Я всё так же подпирал ладонями кирпичную стену, переводя дыхание стискивал изо всех сил веки, пытаясь прийти в себя. «Останови её, идиот, скажи, что хочешь большего». Вика начала нервно притопывать ногой в ожидании машины.
― Поехали ко мне, ― вырывается у меня, за что мысленно хочется врезать самому себе по роже.
― Стас, я всё сказала. Я не ищу секс на одну ночь.
― Просто поговорим, ― выдавил я из себя. ― Мне нужно разобраться…
― Без меня, ― отчеканила она уверенно.
― Я не могу дать тебе того, что ты хочешь. ― я продолжал обреченно выстраивать стену, при этом так хотел поддаться чувствам и впустить её в свой мир. ― Но мне… но почему мы не можем просто…
― Не можем! ― она посмотрела в телефон, а затем выстрелила в меня своей последней фразой. ― Поэтому больше не прикасайся ко мне!
Кузнечик помахала подъезжающему такси, заскочила в него и не обернувшись уехала от меня. Пусть едет, мне ведь всё равно. МНЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ВСЁ РАВНО! Вот только ни одна девушка, которую я хотел, не вызывала у меня такого душераздирающего чувства. Ни одну я не мечтал так поцеловать, ни из-за одной я не бил брата. Кажется, это больше, чем просто «хочу трахнуть».
Куртов, ты попал!
* * *
Утро было недобрым. И хоть я впервые после вечеринки проснулся без похмелья, вчерашние события тут же накрыли своей реальностью. Итак, что мы имеем? Я ревную девушку, на которую клялся себе не западать. Я разбил нос брату из-за неё, но это не страшно: заживёт. А ещё я постоянно пропадаю на заданиях одного из самых опасных бандитов города ― Руслана Костенко, из-за чего мы автоматически возвращаемся к первому пункту: у меня не должно быть постоянной девушки.
― Тебе идёт, ― отвесил я комплимент Дэну, который сидел с пластырем на носу. ― Думаешь так тёлок цеплять? Будешь рассказывать им как троих раскидал, защищая честь одной цыпочки.
― Мне не нужен пластырь, чтобы склеить девушку. ― Дэн отпил свой кофе и продолжил пялиться в телефон.
― Ну да, они сами к тебе целоваться лезут, да?
― Именно т-а-а-к… ― Дэн лениво растянул фразу, демонстрируя полную незаинтересованность в диалоге.
― Она сделала это, чтобы я ревновал. ― меня начала бесить его уверенность, будто непонятно, к чему был весь этот театр.
― Ну, продолжай тешить себя. ― он отмахнулся в знак одобрения и продолжил что-то набирать в телефоне. Сука, если он не оторвётся от него, клянусь, я разобью этот телефон об его же голову.
― Ты прекрасно знаешь, что это так! ― снова завелся я.
― Ок! Ты уже врезал мне, пометил территорию, показал альфа-самца. Чего ещё ты от меня хочешь? ― он наконец-то перевел на меня взгляд.
― Хочу узнать какого, бл*ть, хрена ты ей ответил?
Дэн бросил телефон на стол и откинулся на спинку стула, хитро расплываясь в улыбке.
― А что? Меня целует сексуальная девушка, почему бы и не воспользоваться моментом?
Он серьёзно? Нет, я знаю, что у меня проблемы с контролем гнева, но, чтобы так откровенно нарываться…
― Она моя!
― В смысле? Запатентовал её? Купил? Арендовал? Ты поясни, на каких условиях у нас нынче люди могут принадлежать кому-то?
― Ещё одно слово и…
― И что? Снова врежешь мне? ― Дэн встал из-за стола, обошёл меня и направился в гостиную собирать вещи. ― Советую тебе остыть, брат, и сделать всё правильно.
Он закинул сумку на плечо и вернулся ко мне на кухню.
― Если влюбился, то имей смелость это признать, а если ты просто метишь территорию, как собака на сене, то повзрослей!
С этими словами он похлопал меня по плечу и ушёл из квартиры, оставляя меня в ещё большем замешательстве. Влюбился? Это не про меня. Нет.
Н-е-е-т!
Глава 19
Послание с небес
Вика
Настоящее
― Кузнецова, напоминаю, рисунок нужно закончить на бумаге, а не только в своей голове!
Строгий голос моего преподавателя по дизайну и планированию внутреннего пространства Инги Леонтьевны вырывает меня из воспоминаний.
― Простите, на экзамене я всё нарисую… ― виновато мямлю я.
― Я ещё раз напоминаю, светилы вы мои русской архитектуры! ― Инга Леонтьевна повышает голос и обращается уже ко всей группе своей традиционной саркастичной интонацией. ― Даже половина из вас не будет работать по специальности, поэтому настоятельно рекомендую не пренебрегать моим предметом: так хотя бы сможете заработать копейку на дизайне интерьеров, пока будете ждать приглашения сконструировать второй Тадж-Махал.
По мастерской прокатывается гул из лёгких смешков.
― А ты, Кузнецова, если продолжишь витать в облаках и заниматься своими амурными делами, то вообще останешься без копейки. Чтобы завтра принесла мне готовый интерьер!
― Да, конечно, — бубню я себе под нос, поглядывая на часы.
Пара закончится через пару минут, а это значит, что сидеть мне над дизайном своего проекта всю ночь.
― С людьми! ― добавляет преподаватель, тем самым продлевая моё ночное рандеву с мольбертом до утра.
Аудитория начинает гудеть, понимая, что Леонтьевна взяла меня на карандаш и теперь я буду козлом отпущения в любой ситуации: последней отвечать на экзамене, ловить в свой адрес рандомные вопросы во время лекции, выслушивать, как она разбирает мою работу на ошибки перед всей аудиторией, устраивая тем самым показательную порку.
― Конечно, с людьми! ― я наигранно улыбнулась ей и вылетела из аудитории вместе со звонком.
Докатилась! Когда-то я была лучшей в группе, а теперь ко мне относятся как главному двоечнику и шуту. Я иду вдоль коридора и впервые хочу бросить архитектуру, университет и этот тоскливый город. То, о чём я столько лет грезила, больше не приносит мне былой радости. Помню, когда впервые попала в этот корпус: запах краски и карандашного грифа, обломки старых мольбертов, которые чинили и снова ломали, летающая белая пыль от гипса и творческий беспорядок ― я сразу влюбилась во всю эту атмосферу свободного творчества. Готова была жить в этом хаосе, создавать новые проекты, ходить из одной мастерской в другую, рисовать до мозолей на пальцах, постоянно вымазываться в грифель, таскаться с огромными планшетами и сидеть ночами напролёт за моделированием новых зданий. Всё это мне
