Умер сто пятьдесят лет назад. Весьма авторитетный знаток, опирающийся на многие источники. Написано так, что даже плеб поймет. Если, конечно, умеет читать. Двенадцать томов. Все в наличии.
Я чуть не поперхнулся, услышав о двенадцати томах. С другой стороны. А что я хотел? Электронную книгу с подсветкой?
— Сколько будет стоить?
— Хм. Есть рукописные и литографированные экземпляры. Литографированные двадцать феррумов за двенадцать томов. Рукописные дороже.
Хрена себе у них расценки на историческую литературу!
— Что еще по моему запросу?
— Атласы могу предложить литографии имперского земельного комитета. Вам атласы провинций тоже нужны?
— Да, конечно.
— Двадцать три тома. Тридцать восемь феррумов. Это лучшее издание на сегодня.
Он продолжил листать свой чудовищный фолиант.
— Далее, я бы посоветовал небольшой трактат «О бессмертии души» Августина Аврелия. Здесь он рассматривает наиболее известные культы так называемых богов? В свете хм-хм постулата о связи души и божественной энергии. Всего три тома. Шесть феррумов. Кодексы имперских законов… могу предложить полное издание прошлого года. Шестнадцать томов. Плюс три тома указов императоров, относящихся к области публичного и частного права, да будет к ним благосклонна хм Богиня. Тридцать восемь феррумов.
Он продолжил листать. Наконец, уже ближе к концу фолианта, он снова остановился.
— Хм-хм. Не думал, что у меня остался экземпляр. Эта книга запрещена специальным эдиктом. Но для вас, я полагаю, это не имеет значения? Отдам почти бесплатно. За феррум.
— Ого! А что за книга.
— Это политический памфлет. Но довольно точно описывающий основные, так сказать, движущие пружины нашего общества. Автор был подвергнут тюремному заключению. Книгу запретили. А у меня вот, невесть как, остался экземпляр.
— Возьму. Мне бы еще что-нибудь про торговлю. Какие и откуда привозят товары. Чем славятся те или иные провинции. Есть такое?
— Как ни странно, есть? Известный путешественник и торговец Павсаний, недавно выпустил третье издание своих «Описаний империи». Четыре тома? Совсем свежее поступление. Двенадцать феррумов. То, что вам нужно?
— Да. Еще письменный прибор, писчую бумагу и прочие принадлежности для черчения и письма. Карандаши, ручки, линейки.
— Если, хм-хм, купите все поименованные издания, получите перечисленное в подарок от магазина. Хм?
Я купил все. Жаба, конечно, пыталась устроить забастовку, бегая по моему сознанию с плакатом: «Давай его ограбим, труп расчленим, а лавку сожжем». Но я, почти не дрогнув, приказал Друзу отдать пыльному старичку сто пятнадцать феррумов. И договорился о доставке купленного. Начну заводить свою библиотеку. Заодно потренируюсь в чтении. С этим у меня пока совсем неважно.
Вторая лавка, называющаяся «Веселые картинки», специализировалась на лубках и порнографии. Такое заведение для плебов. Печатали и рисовали всю эту непотребщину прямо здесь. Там я задерживаться не стал. Даже не купил иллюстрированный «Трактат о любви» — местную камасутру, как продавец его не нахваливал. Я уж как-нибудь по старинке обойдусь. Своими, как сказала богиня, «бесполезными навыками».
Когда мы вернулись из остерии по завершении «шопинга», Юстас уже ждал меня с готовыми документами.
— Вот, претензия, извещение о нежелании продлевать договор, прошение к юстициарию о выборе места судебного заседания. И сразу — требование признания вашей супруги недееспособной «ввиду острого умственного помешательства». Официальный запрос документов по договору откупа. Подписывайте все.
Я подписал бумаги.
— Я так понимаю, Юстас, мне придется самому разнести все эти бланки?
— Нет, конечно, Доримед. Ты все же патриций. Негоже тебе ноги топтать в инстанциях. Не переживай, я найду через кого зарегистрировать документы. Только к юстиарию сам сходи. Прояви уважение к должности. Заодно и посмотришь на нашего главного блюстителя имперского закона.
Он передал мне подписанное требование в выборе места и официальном признании моей жены недееспособной.
— «Господа военные врачи официально признали меня идиотом». — Пробормотал я себе под нос.
— Твои афоризмы надо записывать! А теперь наши дела. Вот письмо о приеме меня на должность секретаря. Как и договаривались сто в месяц, плюс пятьдесят каждый месяц до тысячи.
Я прочитал письмо. Оно было составлено простым и понятным языком. Подписал. Вернул Юстасу.
— А вот договор патрона с клиентом. Вот что он дает мне. Твою защиту как патрона. В том числе в судах. Официальный статус в сословии. Ну а ты получаешь мои услуги в преимущественном порядке, мои деньги, если надо, и мою службу мечом. Хотя последней привилегией я тебе пользоваться не советую. Воин из меня как из навоза дротик. Клиентела не наследственная. В наши времена это скорее статусная вещь, чем реальная зависимость.
Насколько я понимал, этот документ для Юстаса был чем-то вроде нашего удостоверения личности. И бумажного щита. Клиенты были особым сословием со своими правами и стояли выше плебов и уж тем более рабов. А кроме того, патриций, через клиента мог заниматься тем, чем самому заниматься было не по статусу. Например, торговать.
Я подписал и эту бумагу.
— Все, я побежал регистрировать документы.
— Стой! — Я позвал Друза, — Друз, отсыпь господину Алексису сто монет в качестве аванса. Юстас, купи себе нормальную одежду. И помойся перед тем, как идти по инстанциям. Кстати. Скоро мы выезжаем в мою латифундию. Так что собери себе походные вещи и оружие. Пользоваться умеешь?
— Оружие дорого. И для меня бесполезно. Я скорее сам зарежусь, чем раню врага. И дальше винной лавки в моем квартале или коллегии я никогда не ходил.
— Ясно. Друз. Помоги господину Алексису в выборе дорожных принадлежностей. Он теперь мой клиент. Купи нам асина и тележку для груза. Скоро двинем домой.
Как раз в момент доставки книг ко мне зашла Кассандра. Она молча уселась на лавку и привлекла мое внимание к себе.
— Я узнала, что за татуировки были на твоем ночном госте. Он убийца во славу Умбры. Любой желающий может прийти в храм, сделать подношение и помолиться о смерти неугодного человека. Потом этого человека в ночи посещает вот такой служитель Умбры. Этот убил шестнадцать человек. А еще он был благословлен Умброй и мог использовать тень.
Я вспомнил, как убийца кутался в тени, словно в плащ. Жесть, конечно. Но задал Кассандре другой вопрос:
— Ты так и будешь разговаривать со мной жестами?
— Я уже дала другой обет. Следовать за тобой. Но не дождаться истечения срока обета молчания, будет неуважением к Госпоже. Год моего пятнадцатисловия кончается в следующие календы.
Я прикинул. До указанного срока оставалось дней пятнадцать, если я ничего не перепутал.
— Ясно, сестра. Значит,
