– Ну вот! Теперь можно открыть глаза, – сказал доктор.
Логинов сглотнул и попробовал запломбированный зуб языком, доктор снял защитные очки и сообщил:
– Мы сейчас его еще отшлифуем, так что не беспокойтесь.
Логинов подождал, пока доктор сменит насадку, и снова открыл рот. Процесс шлифовки занял около трех минут, после чего стоматолог поднес ко рту Виктора зеркало, чтобы продемонстрировать результат.
Виктор посмотрел и кивнул. Работа была выполнена виртуозно. Не знай Логинов, что ему только что запломбировали зуб, он бы в это не поверил.
– Спасибо большое! – кивнул Виктор.
– Не за что! – пожал плечами доктор, складывая инструменты.
– Теперь два часа не есть? – уточнил Виктор, поднимаясь со своего импровизированного стоматологического кресла.
Пять минут спустя Логинов проводил доктора до двери и попрощался. Вниз он спускаться на этот раз не стал, поскольку подъездная дверь просто захлопывалась. Заперев замок, Виктор позвонил Долгих.
– Да. И даже есть уже можно.
– Нет.
51
– Ф-фух! – вздохнул Фанис Апостолакис, поднимаясь на подушке и проводя по взмокшему лбу рукой.
Другой рукой он потянулся к надрывающемуся мобильному и невольно улыбнулся. Звонила из Италии Сибилла. После затяжного кошмара это было как бальзам на раны.
– Здравствуй, любимая!
– Добрый день, Фанис Апостолакис! Ты что, зазнался и объявил мне бойкот?
– Нет, конечно. Я просто… спал.
– Так! С этого места поподробнее… С кем, как и так далее!
– Один. Плохо. Потому что без тебя.
– Точно?.. Или врешь?
– Насчет чего конкретно? Что один, что плохо или что без тебя?
– Насчет всего! – засмеялась Сибилла.
– Все правда! До последнего слова! Ты во сколько сегодня прилетаешь?
– Я остаюсь еще на один день, Фанис…
– А что случилось?
– Ничего. Просто профессор Беллини, с которым я познакомилась на конференции, пригласил меня ассистировать ему на операции в его клинике…
– Так… Он молодой, но жутко перспективный. Такой отталкивающий тип с зализанными назад черными волосами и тонкими, как бритва, усиками, от которого все бабы без ума. И ездит на «Ламборджини», красной. Я угадал?
Сибилла в трубке залилась звонким смехом.
– Ты чего? – обиженно засопев, спросил Фанис.
– Ничего… Ты что, ревнуешь меня, Фанис Апостолакис?
– Ты не ответила на мой вопрос.
– А ты на мой!
– Я спросил первый.
– А я хочу услышать ответ на свой!
– Ладно… Да, я ревную тебя, Сибилла.
В трубке снова раздался звонкий смех девушки.
– Это не смешно, – угрюмо сказал Фанис Апостолакис.
– Извини… Просто это на тебя совсем не похоже, Фанис.
– Так что насчет профессора?
– А-а… Значит, так. Он ездит на «Феррари», действительно красной…
– Черт!
– Цвет ты угадал, все остальное «в молоко». Беллини семьдесят с хвостиком, и он абсолютно лысый…
– Ф-фух!
– Что, впрочем, не помешало ему предложить мне руку и сердце…
– Что?!
– Но меня старперы вроде него не интересуют в принципе…
– Так зачем ты тогда согласилась…
– Затем, что Беллини – одно из светил гинекологии, любимый. И его методики уникальны.
– Ясно… – обреченно сказал Фанис.
– Что именно тебе ясно?
– Что этот чертов старпер наверняка потащит тебя в ресторан и попытается споить…
– Могу тебя заверить, из этого ничего не выйдет, – снова засмеялась Сибилла. – И ты это прекрасно знаешь.
– Знаю, – вздохнул Апостолакис. – Только…
– Только что?
– Только ревность – нерациональное чувство.
– Ну, дорогой, тут я тебе ничем помочь не могу. Если ты такой жуткий ревнивец, тебе нужно жениться на какой-нибудь серой мышке из отдаленной деревни и заточить ее дома в качестве домохозяйки, запретив выходить без тебя на улицу. Я, увы, из другого теста.
– Знаю. За это я тебя и люблю…
– О боже, Фанис, я тебя не узнаю! Столько признаний за один раз! У тебя все в порядке? Ты не заболел?
