I
Моя идея — это стать Ротшильдом. Я приглашаю читателя кспокойствию и к серьезности.
Я повторяю: моя идея — это стать Ротшильдом, стать так жебогатым, как Ротшильд; не просто богатым, а именно как Ротшильд. Для чего,зачем, какие я именно преследую цели — об этом будет после. Сперва лишь докажу,что достижение моей цели обеспечено математически.
Дело очень простое, вся тайна в двух словах: упорство инепрерывность.
— Слышали, — скажут мне, — не новость. Всякий фатер вГермании повторяет это своим детям, а между тем ваш Ротшильд (то есть покойныйДжемс Ротшильд, парижский, я о нем говорю) был всего только один, а фатеровмильоны.
Я ответил бы:
— Вы уверяете, что слышали, а между тем вы ничего неслышали. Правда, в одном и вы справедливы: если я сказал, что это дело «оченьпростое», то забыл прибавить, что и самое трудное. Все религии и все нравственностив мире сводятся на одно: «Надо любить добродетель и убегать пороков». Чего бы,кажется, проще? Ну-тка, сделайте-ка что-нибудь добродетельное и убегите хотьодного из ваших пороков, попробуйте-ка, — а? Так и тут.
Вот почему бесчисленные ваши фатеры в течение бесчисленныхвеков могут повторять эти удивительные два слова, составляющие весь секрет, амежду тем Ротшильд остается один. Значит: то, да не то, и фатеры совсем не тумысль повторяют.
Про упорство и непрерывность, без сомнения, слышали и они;но для достижения моей цели нужны не фатерское упорство и не фатерскаянепрерывность.
Уж одно слово, что он фатер, — я не об немцах одних говорю,— что у него семейство, он живет как и все, расходы как и у всех, обязанностикак и у всех, — тут Ротшильдом не сделаешься, а станешь только умереннымчеловеком. Я же слишком ясно понимаю, что, став Ротшильдом или даже толькопожелав им стать, но не по-фатерски, а серьезно, — я уже тем самым разом выхожуиз общества.
Несколько лет назад я прочел в газетах, что на Волге, наодном из пароходов, умер один нищий, ходивший в отрепье, просивший милостыню,всем там известный. У него, по смерти его, нашли зашитыми в его рубище до трехтысяч кредитными билетами. На днях я опять читал про одного нищего, изблагородных, ходившего по трактирам и протягивавшего там руку. Его арестовали инашли при нем до пяти тысяч рублей. Отсюда прямо два вывода: первый — упорствов накоплении, даже копеечными суммами, впоследствии дает громадные результаты(время тут ничего не значит), и второй — что самая нехитрая форма наживания, нолишь непрерывная — обеспечена в успехе математически.
Между тем есть, может быть, и очень довольно людейпочтенных, умных и воздержных, но у которых (как ни бьются они) нет ни трех, нипяти тысяч и которым, однако, ужасно бы хотелось иметь их. Почему это так?Ответ ясный: потому что ни один из них, несмотря на все их хотенье, все-таки недо такой степени хочет, чтобы, например, если уж никак нельзя иначе нажить, тостать даже и нищим; и не до такой степени упорен, чтобы, даже и став нищим, нерастратить первых же полученных копеек на лишний кусок себе или своемусемейству. Между тем при этом способе накопления, то есть при нищенстве, нужнопитаться, чтобы скопить такие деньги, хлебом с солью и более ничем; по крайнеймере я так понимаю. Так, наверно, делали и вышеозначенные двое нищих, то естьели один хлеб, а жили чуть не под открытым небом. Сомнения нет, что намерениястать Ротшильдом у них не было: это были лишь Гарпагоны или Плюшкины вчистейшем их виде, не более; но и при сознательном наживании уже в совершеннодругой форме, но с целью стать Ротшильдом, — потребуется не меньше хотения исилы воли, чем у этих двух нищих. Фатер такой силы не окажет. На свете силымногоразличны, силы воли и хотения особенно. Есть температура кипения воды иесть температура красного каления железа.
