Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
запрещен вывоз хлеба за границу, под госконтроль взяты цены на соль. Издан указ о капитальном деле, манифест против взяточничества. Результаты обнадеживали: хлеб и соль подешевели, оживилась торговля, восстановилась судебная система.
Екатерина не забыла свои мечты о «новом идеальном человеке». И совместно со своим секретарем – таким же, как она, мечтателем Иваном Бецким – разработала проект института благородных девиц. Идея была проста: девочки из дворянских семей помещаются в закрытое учебное заведение, где они полностью ограждены от внешних пагубных влияний и где тщательно отобранные педагоги воспитывают их в духе добродетели и просвещения. Потом выпускницы выходят замуж и своих детей воспитывают так же, как воспитывали их самих… Хотя проект подразумевал институты во всех крупных городах империи, а удалось создать только один – Смольный, но именно его выпускницы, смольнянки, воспитали знаменитое поколение героев 1812 года, поэтов и декабристов.
Но вскоре Екатерине пришлось прервать свою реформаторскую деятельность. Назревали крупные внешнеполитические неприятности. Растущая мощь Российской империи вызывала серьезные опасения «королевы Европы» – Франции. Эти опасения усилились, когда Екатерина возвела на польский престол своего бывшего возлюбленного, Станислава Понятовского, и Польша оказалась подконтрольной России. Развязывать войну французам было не с руки, гораздо удобнее «таскать каштаны из огня» чужими руками, например с помощью Османской империи. Ведь по условиям русско-турецких договоров Россия обязывалась не вмешиваться в дела Польши.
Французские агенты перехватили галантные письма польского короля, которые он по старой памяти писал Екатерине, и с их помощью убедили султана: русская императрица собирается вступить в брак с польским королем, объединив Польшу и Россию. Султан Мустафа, использовав формальный предлог, объявил России войну.
Екатерина разослала за границу своих агентов, которые под видом нищих странников распространяли призывы к восстанию против турок среди греческих и балканских христиан. И пока в турецком тылу разгоралась партизанская война, русские войска отвоевывали город за городом.
Именно эта война открыла эпоху славы русского оружия благодаря умению Екатерины II находить и продвигать талантливых людей. Граф Пётр Румянцев был приближенным Петра III и после переворота ожидал отставки и опалы. Вместо этого Екатерина назначила его генерал-губернатором Малороссии и командующим 1-й действующей армией. Графа Алексея Орлова многие считали кутилой и интриганом, а Екатерина доверила ему целую эскадру. Александр Суворов появился в ее поле зрения невзрачным 30-летним майором. Она подарила ему свой портрет, на котором много лет спустя Суворов напишет: «Это свидание проложило мне путь к славе». Он одержит победы в 93 сражениях и станет единственным в мировой истории полководцем, не потерпевшим ни одного поражения.
24—26 июня 1770 года – сражение в Чесменской бухте: командующий Алексей Орлов, сожжена турецкая эскадра с двукратным численным перевесом (русские – 32 тысячи, турки – 73 тысячи);
7 июля 1770 года – битва на реке Ларга: командующий Пётр Румянцев, разбито войско с двукратным численным перевесом (русские – 38 тысяч, турки – 80 тысяч);
21 июля 1770 года – битва на реке Кагул: командующий Пётр Румянцев, разбито турецкое войско с численным перевесом в 5 раз (русские – 32 тысячи, турки —150 тысяч);
9 июня 1774 года – битва у города Козлуджи: командующий Александр Суворов, разбито войско со значительным перевесом (русские – 25 тысяч, турки – 40 тысяч).
Победоносная война с турками привлекла всеобщее внимание. Честолюбивые молодые офицеры со всей Европы приезжали записываться в русскую армию. Так, под началом Суворова окажутся: испанец Хосе де Рибас, молодые французские аристократы – граф де Ланжерон, граф Роже де Дама, принц Шарль-Жозеф де Линь и его друг герцог де Фронсак, будущий герцог де Ришельё. Де Рибас, Ланжерон и Ришельё приживутся в России и станут отцами-основателями Одессы, где до сих пор имеется улица Дерибасовская, бульвар Ланжерон и памятник Дюку де Ришельё.
Позже, в 1788 году, прошение на русскую службу подаст также младший лейтенант артиллерии, корсиканец Наполеоне Буонапарте, но передумает из-за того, что иностранцев брали с понижением в чине. Через 16 лет он станет французским императором.
А Екатерина Алексеевна тем временем вела еще одну войну – дома – со своим возлюбленным Григорием Орловым. Григорий отличался бешеным темпераментом, который проявлялся во всем. Екатерина ревновала, обижалась, страдала. Они часто и бурно ссорились, потом мирились и ссорились опять. Григорий был отцом младшего (незаконного) сына Екатерины и, по современной терминологии, ее гражданским мужем, но хотел бы стать мужем законным.
Однако положение императрицы накладывало свои обязательства. И Екатерина как-то спросила у графа Панина: «Что, если она выйдет замуж за Орлова?» Граф ответил: «Русская императрица может делать все, что ей заблагорассудится, но госпожа Орлова не может быть русской императрицей». В момент этого разговора Панин сильно отклонился назад и коснулся затылком стены, – на атласной обивке остался след от его пудреного парика. В дальнейшем вельможи, шедшие на доклад к императрице, прикладывались лбом к этому месту для храбрости, чтобы говорить государыне правду.
На двенадцатом году совместной жизни Екатерина уже порядком устала от выходок Григория. В это время в Москве вспыхнула эпидемия чумы: ежедневно умирало болеетысячи человек, все городское начальство бежало. В городе начался бунт. Орлов сам вызвался поехать в зачумленную Москву. С помощью гвардейских полков он быстро подавил бунт, организовал санитарные команды, на собственные средства открыл больницы и приюты… Через месяц эпидемия пошла на убыль, Орлов вернулся в Петербург триумфатором. Любовь императрицы вспыхнула с новой силой, но через два года, когда Орлов отправился на переговоры с турками, она завела себе нового фаворита – молоденького корнета Александра Васильчикова. Когда разъяренный Григорий, прервав переговоры, мчался разбираться, в нескольких верстах от столицы его перехватил курьер императрицы и передал ему строгий приказ отправляться в свой гатчинский дворец и отныне при дворе не появляться.
Орлов успокоился через несколько месяцев и получил милостивое разрешение вернуться в столицу, с императрицей с тех пор они поддерживали дружеские отношения. Наследник Павел Петрович подрастал, и все чаще звучали голоса, что императрице корона была вручена только до совершеннолетия ее сына. Она должна передать венец или сделать Павла соправителем. Чтобы удержаться у власти, Екатерине II нужен был в качестве фаворита абсолютно преданный ей человек. Поэтому государыня вызвала с театра военных действий 35-летнего генерал-майора Григория Александровича Потёмкина, своего старого друга, участника переворота 1762 года. Екатерина писала князю Потёмкину:
«Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви. Если хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче люби и говори правду».
Потёмкин оказался вполне под стать своей августейшей возлюбленной. Она называла его: «мой ученик, мой друг, мой кумир». Очень скоро она уже не
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
