«Я вас любил, любовь еще, быть может…»
– дочитываю произведение до конца и замолкаю.
– Высоцкий? – тихо усмехается Макс.
– Да, – киваю, – угадал.
– Лучше и не скажешь, – он в несколько глотков допивает бокал. – Всегда удивлялся, как ты попадаешь.
– Да тут особенно и попадать не нужно, – жму плечами, – все, что не прочитай, будет о любви, боли, сожалении или проблеме выбора. Профессиональные страдальцы, – смущённо улыбаюсь, бросая взгляд на Царицына и опускаюсь на предложенный стул.
– Нет, Гордеева, – он качает головой, садясь напротив меня. – У тебя это выходит слишком профессионально безжалостно. Как несколько ножевых. И каждое точнее предыдущего, и болит по-особенному.
Ощущая себя неловко и глупо мы стучим приборами по тарелкам.
Потому что, плавать на поверхности своих чувств – это не наш путь, а нырнуть глубже мы не можем, боясь захлебнуться.
– Очень вкусно, – делаю комплимент ужину, просто чтобы разбавить молчание.
– Я рад, что тебе нравится… – отзывается Макс. Поднимает горячий взгляд на меня, – поиграем? Тишина напрягает…
– Во что? – с интересом дергаю бровью.
– Слово или действие… – азартно прищуривается он.
– Макс, – я подкатываю глаза. – Ну что за детский сад, если хочешь что-то спросить, то просто спроси. Мы не виделись пять лет. Это нормально, что у нас есть к друг другу вопросы.
– Хорошо, – кивает, – тогда дамы вперёд.
– Как скажешь, – я отставляю от себя тарелку и складываю на ней приборы. – Почему на самом деле ты разводишься?
– Я уже отвечал, – равнодушно говорит Царицын. – Брак не имеет никакого смысла. Изначально худо-бедно его держала постель, но это – временный клей. После нашего с тобой расставания мне было все равно с кем и когда.
– Ясно, – закусываю губу изнутри, пытаясь понять, какой отклик у меня вызывает этот ответ, но эмоция слишком многослойна, поэтому я оставляю ее на потом.
– Теперь я, – ставит локти на стол Макс. – Ты любила кого-то также сильно, как меня?
Я несколько раз открываю и закрываю рот, не зная, что ответить.
«Конечно нет!»
Но этого я ответить ему не могу, а соврать не имею права.
– А можно выбрать действие, – говорю смущенным голосом. – Только имей совесть.
– Да, – ухмыляется он. – Я сегодня добрый. Хочу, чтобы мы с тобой пересели на диван, и ты позволила себя обнимать.
– Просто обнимать? – переспрашиваю с недоверием и поднимаюсь из-за стола.
– Нет, не просто, – тихо добавляет Макс, а я понимаю, что попалась в ловушку. В которую очень хотела попасть.
Что поделать. Женщинам иногда нужно оправдывать себя отсутствием выбора.
Царицын падает на диван и за руку утягивает меня на себя. Шумно вдыхает запах с моей макушки.
– Кайф… Ну спрашивай давай.
Его руки по-хозяйски скользят по моему телу, замирая под грудью.
Я сама не понимаю как, но съезжаю чуть ниже, позволяя ласкать себя ещё откровеннее.
– Ася… – он жадно впивается в шею и замирает на ней поцелуем.
– Ты… аххх… – я закусываю губы, гася откровенный стон и специально задаю вопрос побольнее. Для трезвости. – Ты спал с кем-нибудь тогда, когда мы поругались. На яхте.
– Да, – он тяжело дышит и крепко меня сжимает, видимо, боясь, что я после этого убегу. – Но я был очень пьяный. Нихрена не помню.
