билетом», 410 из 537 девушек сознались в употреблении разного рода наркотических средств.
Часто жертвами наркомании становились беспризорные дети: сначала они просто разносили товар, или, как сейчас сказали бы, «работали курьерами», затем они сами втягивались в пагубную привычку. Известно, что средний возраст кокаинистов не превышал 21 года.
Употребление алкоголя и наркотиков зачастую приводили к таким печальным последствиям:
«Вологодский мещанин Кирило Ермолаев, проживающий по Малому проспекту, на Петербургской стороне, в доме № 22, в припадке белой горячки, 6-го июля, начал резать себе шею бритвою; когда же родственник его вырвал у него бритву, то он схватил нож и хотел вновь лишить себя жизни; но и от этого удержан».
Газета «Голос» от 10 (22) июля 1870 года
Поразительно, но долгое время за попытку самоубийства людей сажали в тюремные камеры вместе с преступниками. Только позже их стали относить к душевнобольным и определять в соответствующие лечебные учреждения.
Контролировали наркоторговлю, как правило, шайки бандитов и другие зарождавшиеся организованные преступные группировки.
Гопники с Лиговки
События 1917 года внесли свои коррективы в жизнь и быт не только Петербурга, но и всей страны. В 1918 году город на Неве вернул столичный статус Москве, к 1920-м годам, началу времен НЭПа, бывший тогда Петроградом Петербург опустошенный революционными смутами, голодом и тифом, снова переживал приток переселенцев из разных городов России.
Вместе с простыми обывателями в крупные города стекались и разного рода преступные элементы: «Именно здесь, на просторе шумных улиц, людных площадей, многоэтажных зданий, переполненных театров, кино, бегов, скачек, ресторанов… преступность показывает свой многоликий образ», – писал правовед Гернет в 1924 году, описывая свойство городской среды того времени.
«Уплотнение», превратившее Петербург-Петроград-Ленинград в коммунальную столицу, звучит громкими отголосками и в наши дни. По количеству нерасселенных коммунальных квартир Петербург по-прежнему остается лидером по стране. До сих пор на Лиговском проспекте находится одна из самых больших коммуналок в городе, где на 34 комнаты насчитывается от 70 до 150 проживающих.
В 1920-е годы город давал возможность легче находить сообщников, скрываться от правосудия. Уровень городской преступности был практически в два раза выше, чем в сельской местности. В Петербурге росло число краж, грабежей, участились и случаи мошенничества. На улицах стали орудовать налетчики, вроде банды Леньки Пантелеева. Милиция Петрограда—Ленинграда, пришедшая на смену ликвидированной после революции полиции, отмечала постоянное увеличение роста преступности. Криминальные сводки того времени пестрили деталями, похожими скорее на фрагменты киносценария: погони, засады, перестрелки, облавы…
Если во второй половине XIX века средоточием криминала в северной столице считались окрестности Сенной площади, то в 1920-е годы таким местом стала Лиговка. Близость Московского вокзала, обилие старых доходных домов с проходными дворами и закоулками, ставших либо ночлежками, либо густонаселенными коммуналками, способствовали тому, чтобы именно этот район стал своеобразным уголовным царством.
На месте нынешней гостиницы «Октябрьская» находилось «Городское общество призрения», куда доставляли беспризорных детей и подростков, попавшихся на мелком хулиганстве, а позже здесь располагалось «Городское общежитие пролетариата», сокращенно ГОП. Многие источники указывают, что именно от этой аббревиатуры и пошло понятие «гопник», которым обозначали воров, грабителей и разбойников.
«Гопами» называли тогда еще и ночлежки, где за небольшую плату, от 10 до 50 копеек, могли переночевать приезжие и сезонные рабочие. Но чаще всего там оказывались все, кто по тем или иным причинам остался в Ленинграде без крыши над головой.
Самым крупным из таких «гопов» был 1-й дом ночлега на Международном проспекте, 77, на современном Московском проспекте. В «Красной газете» от 29 декабря 1926 года приводилось описание краснопутиловским рабочим одной из самых крупных ночлежек Ленинграда, где он вынужден был оказаться. Статья так и называлась – «На ”гопе“»:
«Первое, что бросается в глаза, это – грязь, вонь, ругань, кулачные схватки игроков в карты… Между уборной и комнатой нет никакой разницы. Наденьте противогазовую маску и постойте в уголке комнаты. Вашим глазам представится сарай, битком набитый живыми разлагающимися трупами, издающими отвратительный запах.
Вот лежит на заплеванном и захарканном кровью полу старик, вот мальчик лет 12, уже зараженный сифилисом.
Вот один поднимается и спокойно снимает хорошие, годные к продаже, ботинки у своего спящего товарища. А другой бежит в уборную, наступая на отдыхающих на полу и сморкаясь прямо им в лицо. Третий бьет и стряхивает вшей со своей рубашки на людей, лежащих на нижних нарах».
Далее в этой же статье идет описание 2-го дома ночлега на Стремянной улице:
«Дом может вместить 150 человек, а ночует 300. Что может сделать администрация, когда приходят и падают в ноги: «Пусти, не то замерзну на улице». Пускают. Спят на нарах, под нарами, на полу, по коридорам, рядом с уборной.
Воровства здесь нет. Но пьянства сколько угодно. Даже среди детей…
В этих ночлежных домах бывает много рабочих, оставшихся без жилья. Они, попадая в среду пьянства и разврата, сами скользят по этому пути».
В 8 утра всех обитателей ночлежек выгоняли на улицу, поэтому многие из постояльцев вели бродяжный образ жизни, воруя все, что плохо лежит.
В августе 1926 года в окрестностях Лиговки постояльцами подобных ночлежных домов и жителями близлежащих коммунальных квартир в саду Сан-Галли было совершено шокирующее преступление: групповое изнасилование молодой рабфаковки, которая возвращалась вечером с работы. На девушку напали в Чубаровском переулке[25], а оттуда поволокли в сад Сан-Галли, где и было совершено преступление, в котором, как выяснилось, участвовало не менее 25 человек. Издевательства над несчастной продолжались до самого утра: тогда насильники просто бросили девушку и разошлись по домам. Потерпевшая с трудом добралась до постового, который отвел ее в отделение милиции и вызвал медпомощь.
По горячим следам соучастники преступления были найдены и отданы под суд. В основном это были рабочие завода «Кооператор» возрастом от 19 до 24 лет, в числе которых были комсомольцы и члены партии. Одним из насильников оказался рабочий 51 года. Среди них также был 17-летний Валерьян Наумец, известный в кругах лиговской шпаны под кличкой Клоп.
«Дело чубаровских насильников» вызвало большой резонанс в обществе. После этого происшествия все подобные злодеяния и тех, кто их в какой-то степени оправдывал, стали называть чубаровщиной.
На суде, состоявшемся в декабре 1926 года, участники преступления пытались выдать жертву за девушку легкого поведения, которой они якобы заплатили, но показания их были настолько путаными, что выдавали явную ложь в заявлениях. К тому же почти все допрошенные признавали, что потерпевшую «тянули», «водили» и все слышали, как она просила отпустить ее.
Вся страна следила за ходом дела, каждый день суда по которому освещался в газетах. Многие требовали самого жестокого наказания совершившим преступление чубаровцам.
Прокурор указал, что дело выходило за рамки обычного изнасилования, и назвал его
