при заключении брака всё её имущество становилось собственностью мужа.
— Вдовы всё равно выходят замуж? — удивилась я.
— Да что вы! Бывает, конечно, когда старший в роду грозится отлучить от семьи, но в большинстве своём наши вдовы, имеющие возможность прожить самостоятельно, замуж больше не выходят.
Правильно делают, я бы тоже не вышла.
— Есть ещё Аврикия. Вам интерсно?
— Конечно!
Крепостных в Аврикии нет, но рабство существует. Часть местного населения промышляет пиратством, пленных другой веры продают на невольничьем рынке. Но, бывают случаи, когда продаются и свои — сами, без принуждения.
— Ну, как бы не совсем без принуждения, — усмехнулся Генрих. — Бывают ситуации, когда глава семьи может попасть в долговую яму. Тогда у него есть выбор — продать на несколько лет себя в работники и отрабатывать долги, или продать кого-то из семьи. Сыновей, разумеется, все берегут, а девочек ценят мало. Женщины там не имеют права голоса.
— Отец продаст дочерей? На какой-то срок?
— Навсегда, в этом случае нет временных рамок.
— Вы рассказываете страшные вещи, Генрих!
— Увы, я рассказываю вам чистую правду. Но не пугайтесь — Аврикия от нас очень далеко, за морем.
— А море? Море близко?
— Хотите отправимся туда прямо сейчас? Вы видели море, Эльза? Оно прекрасно!
Где-то рядом находится море? Но почему я ни разу не почувствовала характерного запаха водорослей, горячего песка, свежего морского бриза? Никто в моём окружении никогда не обсуждал морские прогулки, или хотя бы промыслы. Как можно жить близко от моря и не чувствовать его присутствие?
Последний раз я была на море несколько лет назад — я страшно соскучилась. Если это в самом деле недалеко, то, может быть, стоит согласиться? Мне ещё часа два можно безопасно гулять.
— Хочу. Но у меня мало времени, как только солнце начнёт садиться, я должна вернуться. Успеем?
Генрих кивнул:
— Тогда я применю некоторые свои навыки. Не бойтесь, закройте глаза и дайте мне руку.
Я колебалась. Какие навыки Генрих собирается применить? Впрочем, если я закрою глаза, не перекинет же он меня через плечо и не потащит ли в ближайшие кусты — тащить и с открытыми глазами можно.
Герних осторожно приобнял меня за плечи и вдруг подхватил на руки! Ну вот! А я ему почти поверила!
Рот и глаза я открыла одновременно — чтобы заорать и увидеть, куда он меня несёт. Внезапно мы словно взлетели, вспыхнул такой яркий свет, как будто на нас упало солнце, и Генрих прижал мою голову к своей груди. Спасибо ему, иначе, боюсь, я бы ослепла.
— Я же сказал — закройте глаза, — укоризненно заметил Генрих. — Всё хорошо, Эльза, не дрожите, словно заяц, которого поймали за уши. Мы на месте.
Я распахнула глаза и ахнула. Это было прекрасно! Бескрайняя синева моря сливалась с небом, волны бились о берег и тихо отползали, что-то недовольно шурша, ноги утопали в тёплом золотом песке. Мы с Генрихом шли босиком по прибою, держались за руки и наслаждались свежим, пахнущим водорослями и горячим солнцем, бризом. Жаль, что я торопилась — я бы с удовольствием провела на берегу весь день.
Назад возвращались так же — порталом, как объяснил Генрих. И, только открыв глаза, я поняла, что случилось нечто ужасное — солнце почти коснулось горизонта. Я опоздала!
Глава 30
— Эльза! Эльза! Что вас напугало? Что случилось?
— Быстро найдите мне транспорт! Телегу, бричку — хоть что-нибудь! Мне надо домой! Срочно! — заполошно причитала я. — Пожалуйста, пожалуйста, поторопитесь!
Генрих взял меня за руки и легонько сжал ладони:
— Эльза, не переживайте вы так! Знаете, что? Давайте я поеду с вами и всё объясню? Это моя вина! Я совершенно забыл, что при перемещении магическим порталом время сдвигается на два-три часа вперёд. Сможете ли вы меня простить?
Я-то смогу, но простят ли меня? Одна надежда на роль Джульетты Капустиной — скоро грядёт день икс, не будут же меня наказывать физически? Побитая Джульетта вызовет у зрителей много вопросов. Только боюсь, я знаю, что будет на следующий день после премьеры. Историю наказания Фелицаты я запомнила хорошо.
Повозка нашлась быстро. Генрих заплатил возчику, и тот обещал доставить меня с ветерком куда угодно, хоть на край света.
— Поехали, — я легонько толкнула его в спину.
Не хотелось называть место, куда я еду, при Генрихе. Сейчас он смотрит на меня с интересом и нежностью, поглаживает ладонь и осторожно сжимает пальцы. А как он посмотрит, если узнает — кто я? Свободный и небедный, будет ли он проявлять интерес к крепостной актрисе?
Возчик не подвёл — мы в самом деле ехали быстро. Солнце почти село, дорога погружалась в темноту, и я невольно вглядывалась в даль, надеясь поскорее увидеть стены поместья.
— Не волнуйтесь, барышня, немного осталось, — успокоил меня возчик. — Сейчас приедем!
— Как вы назад поедете? Не видно же ничего!
— У меня фонарь есть. К тому же барин столько заплатил, что и на дороге бы переночевать не грех, — хохотнул возчик. — Графа Пекана, никак, усадьба?
К дому я пробиралась почти в полной темноте. Луна пряталась где-то за тучами, и я, чуть ли не наощупь, пошла по саду. По пути, разумеется, зацепилась и порвала рукав — если не везёт, то во всём.
Надеясь проскочить в свою комнату незаметно, я тихо зашла с чёрного хода.
— О! К нам вернулась великолепная Эльза! Звезда сцены и прима королевского театра! — громко провозгласил Жураль, выходя из темноты и постукивая отполированной короткой палкой по ладони. — Вовремя — граф ждёт. Пошли.
Граф Пекан сидел на сцене, в своём любимом широком кресле с высокой спинкой. Все, как один, актёры и актрисы стояли в шеренгу. На меня старались не смотреть, пряча глаза. Но я всё равно заметила и торжествующие взгляды Фелицаты и её подруг, и сочувствующий Акулькин, и любопытные и равнодушные других актрис. В труппе меня не любили и считали выскочкой.
— Никак пришла? — деланно-ласково спросил граф. — Нагулялась, милочка? Наразвратничала? Проголодалась, поди, или любовник натешился и выгнал? Надоела ему?
Что он несёт? Я могла потеряться, попасть в беду, да всё, что угодно! Почему сразу упрёки, да ещё и обвинения в распутстве?
Акулька чуть приподняла голову, поймала мой взгляд и широко распахнула глаза. Что? Что я опять делаю не так?
Акулька, умница, показала глазами в пол. Я тяжело вздохнула — опять на колени падать? Может, я лучше реверанс сделаю? Попробовать?
Попробовать я не успела — мэтр Жюраль ловко ударил меня под колени своей палкой, которой частенько перепадало актёрам
