«Алеша теперь – кабан,Ты, Дима, – вурдалак,Саша – ты, как ведьма, в своем рыжем платье!..»И Леша Горшенев уже ушел делать свои «Кукрыниксы», и Дима-Рябчик уже не играет с нами, а песня осталась. Хотели было слова поменять, но решили, что так будет еще смешнее. Никто ведь не догадается, о ком эта песня! Такие вот у нас были шутки.
Князь. Изначально эту песню мы репетировали еще раньше, у меня дома. И она была сделана с гармошкой. Самое смешное, что эту гармошку играл я.
Балу. Да, да! Точно! Я вспомнил! Офигенная была запись, кстати!
Князь. И где-то ведь валяется.
Балу. Там еще начало офигенное было, под «А-На».
Князь. И вот сделали мы ее дома, Горшок пел, естественно, рыбу, стихов еще не было. А во времена Эрмитажа я написал текст, и он очень сильно изменил вообще все представление об этой песне. Потому что раньше она ассоциировалась с чем-то другим.
Балу. Да, совершенно.
Князь. Абсолютно другие ассоциации вызывала. Я бы сказал, что в раннем варианте было что-то благородное в плане мелодии. А стихи я писал так, как пишется. То есть, если написал и не прокатило, пишу еще. И так до того момента, пока все ни кайфанут. И слова «Отцов и Масок» были сначала просто версией. Но неожиданно Горшок в нее вцепился. И я решил, раз композитору нравится, то оспаривать не буду.
Балу. Я помню! Вцепился – это мягко сказано! Он носился с этими стихами по всем пяти комнатам в Эрмитаже, ко всем приставал и кричал, как это офигенно. Рябчик еще в шутку взревновал немного и говори: «Что ты тут носишься со своим Князем! Влюбился, что ли?» А Горшок остановился и с серьезным таким и задумчивым видом говорит: «А ты знаешь, если бы я влюбился, то, пожалуй, поменьше бы прыгал». Прикинь, запомнилось!
Князь. Да, а впечатление от песни поменялось кардинально.
Балу. По моим ощущениям, от старой версии хотелось петь и летать, а от новой рубить и зажигать. В хорошем смысле, конечно.
Князь. Песня просто переродилась. Иногда, кстати, хочется на какие-то старые мелодии написать новый текст и аранжировать по-другому. Чтобы ту же самую песню дать в другом ракурсе. Но руки не доходят. И слушателям странно.
15. Сказка про Дракона
Балу. Музыкально очень интересная песня, я имею в виду технически. Я чуть голову себе на изнанку не вывернул, придумывая гитару для нее, особенно вторую. Хорошо, что дело было в Эрмитаже, и времени было много, не неделя и даже не месяц. Серьезно, только я вздохну и подумаю, что готово, как нарисовывается Горшок и говорит: «А давай, Шура, усложним немного, а то больно обычно получается». Зато соло сделали простые и ясные, их, по-моему, Горшок придумал, хотя точно уже и не припомню. И стихи, как и когда появились, не вспомню.
Князь. Этой песней я замыкал альбом.
Балу. Там еще «Собрание».
Князь. Не последней в альбоме поставил, а написал в последнюю очередь или в предпоследнюю. Стихи написались быстро, на одном дыхании. Нас, если помнишь, тогда старые заслуженные рокеры шпыняли, типа вы сказочники и все такое.
Балу. Не надо имен, у нас добрая книга, про дружбу и любовь.
Князь. Когда я эту песню притащил, видел, что она хоть и звучит как сказка, в ней есть свой шарм и прикол. Скажу так, духовно эта песня родом из моей деревни Голубково. Миха туда приезжал ко мне несколько раз. Мы там тусовались, бухали, он пиво привозил.
Балу. И я приезжал!
Князь. Да, и ты приезжал, я помню. И вот эту атмосферу деревни он прочувствовал, уловил вибрации и захотел петь этот текст.
Балу. Сначала ты про стихи расскажи. (смеется)
16. Инструмент
Князь. Одна из самых дебильных песен КиШа. Текст писал от балды, как бы изначально пошлую штуку вдруг обратив в не пошлую, но крайне тупую. Чисто панковский прикол.
