Ничто не проходит. Все с намиНезримою жизнью живет,Сплетается с нашими днямиИ ткани грядущего ткет[914].
5 часов вечера. Под кровом “тети Ани”, в ванной комнате, где не так солнечно, как в апартаментах, выходящих на юго-запад.
Час тому назад в одном из коридоров метро со мной поровнялась причудливо одетая женщина второй молодости и, приветливо, как знакомой, улыбнувшись, протянула мне из своего букета дубовую веточку и несколько полевых гвоздик.
– Хотите? – утвердительным тоном спросила она.
– Но почему именно мне даете вы эти дары? – спросила я.
– Показалось, что можно, – с каким-то детским видом, немного смутившись, ответила она. И прибавила: – Мне что-то в вас понравилось. Даже со спины. И я решила вас догнать и дать вам кусочек дуба. Вы, верно, любите дуб. Я его очень люблю. Это самое лучшее дерево. Никакое другое с ним не сравнится.
(Мы шли уже рядом, в ногу.)
– Пальма, – сказала я, – с ним сравнится.
– Да, правда, пальма сравнится, – согласилась она, уже поддерживая меня под руку, когда мы подошли к одной из лесенок коридора.
Дальше, узнав, куда лежит мой путь, она обрадованно сказала:
– И мне туда же.
И села в один вагон со мной.
Дорогой она показала мне книжку, которую читала.
– Это перевод Екатерины Алексеевны Бальмонт. Оскар Уайльд. Мне почему-то кажется, что вы знали литературный круг вашей молодости.
Я ответила, что она не ошиблась. Что я в те далекие времена была одно время театральным критиком, газетным и журнальным работником.
И прибавила, что мне кажется, она тоже имела и теперь имеет отношение к той или другой области искусств (таков был вид ее одежд, шляпы, ее громадного букета, и выражение лица, и манера вглядываться с дружественным интересом в лицо собеседника).
– Я художница, – сказала она. – Вы не ошиблись. Хочется думать, что наша встреча не случайна.
Я согласилась с тем, что ничего нет случайного.
Она спросила мой адрес и сказала, что напишет мне.
Простились мы с ней у моего выхода на Крымскую площадь, точно старые подруги, встретившиеся в разных возрастах, но с оживившимся интересом друг к другу.
[Сбоку приписка, вероятно Ольги Бессарабовой: Эта женщина – дочь композитора Спендиарова, жена художника Сергея Михайловича Романовича, Мира. Я узнала ее в этих страничках Варвары Григорьевны. Прочла Мире Романович. Она изумилась, что я узнала ее в записи В. Г., и подтвердила, что это была она – в этой встрече с Вавочкой. – Примеч. Н. Г.]
