Книга Жнец и Воробей - Бринн Уивер

Добравшись до своего места у ринга, я ставлю сумку на шаткий раскладной стол и достаю свой белый халат и стетоскоп. Сразу же надеваю. Я давно усвоил, что нужно делать это в первую очередь, иначе получу в лицо за то, что занял самый лучший вид. Затем я протираю стол и достаю то, что понадобится — изопропиловый спирт, ватные диски, скальпель, латексные перчатки, набор для наложения швов. Раскладываю все на стерильной одноразовой салфетке.

— Доктор Кейн, — объявляет Том своим самым пафосным голосом, протискиваясь к столу, пока я расставляю табуретки. Он улыбается, показывая зубы с щелью спереди, потом смотрит на толпу. Это его шоу. Его логово. И он упивается каждым моментом этого хаоса. — Сегодня у нас отличный состав участников. Уверен, ты будешь занят.

— Я всегда занят, когда прихожу сюда.

— А сегодня, может, ещё больше, — подмигивает Том. — Фури и Натур будут первыми. Готов?

Волна адреналина пронзает меня. Киваю.

— Всегда готов, Том.

— Отлично, — он хлопает меня по плечу. Затем поворачивается к рингу, поднося микрофон к губам. — Кто в этой дыре готов увидеть настоящую драку? — кричит он, и его слова тонут в реве толпы, топоте ног и плеске пива.

За несколько лет я выучил этот ритуал наизусть. Том представляет бойцов. Толпа ревет, делает ставки, трясет деньгами. Взрослые дети Тома и несколько его работников собирают ставки. И пока Том озвучивает по микрофону минимальные правила, я готовлюсь. Все мое тело напряжено, хотя драться предстоит не мне. Начинается матч, и я переминаюсь с ноги на ногу на липком полу, словно отражая бой в клетке. Когда Натур бьет в челюсть, мой кулак сжимается до хруста. Когда Фури уклоняется от удара, моя голова дергается вместе с ним.

Бой длится все три раунда. После второго я наклеиваю Фури несколько пластырей, чтобы кровь не лилась ему на глаза, но к концу боя он уверенно шагает ко мне, чтобы я наложил швы. Его боль притуплена восторгом от победы. Его приятель приносит ему две бутылки пива, и он залпом выпивает первую. Я даже не пытаюсь говорить, что сейчас, возможно, не лучшее время для алкоголя, учитывая, что ему нужно наложить не меньше шести швов. Просто дезинфицирую рану и приступаю к работе, прокалывая его кожу и вытаскивая нить через крошечное, кровоточащее отверстие, завязывая каждый стежок точным узлом.

Я успеваю сделать только три шва, когда слышу знакомый голос.

— Привет, Док.

Сердце бешено колотится, когда я резко поворачиваю голову и вижу перед собой Роуз. Она кусает хот-дог, обильно политый горчицей, приправами и кетчупом. Её глаза блестят в полумраке, смотря на шок, отразившийся на моем лице.

— Роуз, какого черта ты здесь забыла?

Она пожимает плечами, не спеша пережевывая и проглатывая, потом вытирает рот и одаривает меня озорной ухмылкой.

— Решила посмотреть, чем ты тут занимаешься. «Швейные сестры» — это, конечно, здорово, но я подумала, что кружок макраме и спортзал — это не все твои увлечения, — она оглядывается и вновь смотрит на меня. — Видимо, я была права.

— Ты должна быть у Сандры, — протестую я, и волна беспокойства накрывает меня так, что меня начинает тошнить.

— Я и была у Сандры, недолго. Но мне стало скучно. Нельзя же все время работать над секс-качелями, — отвечает она, пожав плечами.

— Как… Как ты сюда попала?

— Ларри.

Вспышка гнева пронзает меня, словно удар молнии.

— Кто, нахуй, такой этот Ларри?

Она наклоняет голову.

— Успокойся, Док. Ты хуже, чем жонглер с грибком на ногах.

— Я… что?

Роуз закатывает глаза, потому что я не могу разгадать её цирковой жаргон.

— Раздражительный ты, — я собираюсь что-то сказать в ответ, но она продолжает, перебивая меня. — Ты что, не знаешь дальнобойщика Ларри? Он живет через шесть домов от тебя через дорогу, — на секунду мне хочется соврать, но я знаю, что с ней это не прокатит. Она ухмыляется, жует свой хот-дог и сверлит меня своим проницательным взглядом. — Ты вообще здесь живешь, Док? Или просто прячешься?

Я отвожу взгляд, повторяя её слова в голове. Знаю, что она права, но когда слышишь это от кого-то, ощущается по-другому.

Я замкнулся в себе, делал свою работу, держался отстраненно. Вне клиники ни с кем не знакомился. И могу ли я хоть кого-то из пациентов или коллег назвать своим другом? Когда приехал, я общался только с людьми в этом бойцовском клубе, а потом в кружке по вязанию, но всё равно, это казалось работой, а не посиделками с друзьями.

Работа.

Я забыл, что сижу тут и зашиваю лицо человеку.

— Прости, — ворчу я, поворачиваясь обратно к своему пациенту.

— Не стоит извинений, доктор Кейн, — говорит парень, пока я прокалываю кожу изогнутой иглой. — На твоем месте я бы тоже смотрел на эту красотку, а не на свою избитую рожу.

— Ты тут самый симпатичный, Нейт, — говорит Роуз, подливая масла в огонь, который и так уже сжигает мои вены. Я бросаю на Роуз недоверчивый взгляд, она одаривает меня приторной улыбкой, вытирает пальцы и выбрасывает салфетку в ближайшую урну. Она берется за ручки своих костылей и указывает одним в направлении моего пациента. — Ты что, и Нейта не знаешь? Нейт «Натур»? Он же делает крутые скульптуры из дерева бензопилой по всему городу. Кстати, медведь — просто отпад.

— Спасибо, Роуз, — Нейт ухмыляется, а я колю его бровь немного сильнее, чем нужно. Стараюсь не смотреть на Роуз, концентрируюсь на ране, но этот пялится. И, как назло, начинает спрашивать у Роуз про её сломанную ногу, про карты Таро, и самое худшее: — Когда ты снова уедешь со своим цирком?

— Последний шов, — говорю я как можно спокойнее. Затягиваю узел, обрезаю нить и встаю с табурета. — Увидимся.

Нейт смотрит на меня с насмешкой и жалостью.

— Спасибо, Док, — говорит он, пожимая мне руку, потом поворачивается. — Роуз, заезжай ко мне в мастерскую в воскресенье, я тебе кое-что приготовил.

— Размечтался, — ворчу я, но никто не слышит меня из-за гула толпы. Убираю своё рабочее место, но прислушиваюсь к каждому слову Роуз, когда она соглашается прийти в мастерскую Нейта, делает комплименты новому шраму на его брови, а потом быстро обнимает его. Даже когда Нейт скрывается из виду, я не смотрю на Роуз. Вместо этого привожу в порядок стол, но чувствую её взгляд на себе.

Наконец я убираю последний предмет — изогнутую иглу, когда Роуз спрашивает:

— С тобой все в порядке, Док?

Нет.

— Да.