дом.
У меня шок.
– Этого не может быть, – шепчу еле слышно. – Светлана отказалась от Евы?
– Девочка, – медсестра смотрит на меня таким взглядом, словно и не такое видала. – Это жизнь.
– Это какая-то неправильная жизнь, – произношу на эмоциях. – Мать не должна бросать своего ребенка, когда тот на грани жизни и смерти!
По ее же вине.
– Значит, ей просто не повезло с матерью, – все так же спокойно продолжает медсестра. – Может быть, повезет дальше. Жизнь покажет.
Она возвращает записи на место и выходит из палаты. Внутри меня все просто бомбит.
Как так? Ну как можно отказаться от собственного ребенка? Да что это вообще за мать!?
Ух, как же я зла! Как зла!
– Ева, – твердым голосом обращаюсь к спящей и не подозревающей о глобальных переменах в своей жизни, малышке. – Ты не поедешь в детский дом! – обещаю с жаром.
От переизбытка эмоций меня аж трясет.
Прекрасно понимая, что мне нельзя соваться к мужчинам, я принимаюсь расхаживать по палате, но это не помогает унять бурю, что бушует в груди.
Света, ну ты и тварь! Неужели не могла решить вопрос миром? Неужели у тебя нигде не щелкнуло? Сердце не екнуло, когда ты писала отказ?
За своими мыслями не сразу чувствую вибрацию сотового. А когда понимаю, что это было, то он перестает, замолкает.
И принимается вибрировать опять.
– Татьяна Ивановна? – удивленно произношу, принимая вызов. – Здравствуйте.
– Ох, Мариночка, – вздыхает бабушка Евы. – Ох, милая, – старая женщина чуть ли не плачет. – Горе–то какое.
– Что случилось? – холодок пробегает по спине.
– Помощь твоя нужна, – продолжает словно не слыша меня.
Она очень взволнована, часто дышит, а в ее состоянии это просто недопустимо! Ведь с больным сердцем нельзя волноваться, оно может не выдержать…
– Татьяна Ивановна, я сделаю все, что только нужно, но, пожалуйста, успокойтесь, – прошу старую женщину. – Вам нельзя волноваться.
– Да какое там, – отмахивается. – Не смогла из дочери сделать нормального человека, вот теперь расплачиваюсь, – тяжко вздыхает. – Светка от дочки своей отказалась, – говорит то, что я уже знаю. – Ты можешь съездить в больницу и узнать, что им надо? Я Еву в детский дом не отдам!
Решительность в голосе бабушки Евочки внушает надежду на благоприятный исход. Раз Татьяна Ивановна так твердо настроена бороться за малышку, то она не сдастся без боя, а это значит, что у Кирилла будет чуть больше времени на признание себя отцом Евы.
Ох, как же все сложно…
Но не невозможно и это главное!
Малышка идет на поправку, и это просто прекрасно! Патологических изменений не выявлено, что очень радостно для нас. Евочка оказалась самым настоящим бойцом.
Мы успели! Операция была проведена невероятно вовремя, а грамотно подобранное лечение смогло помочь избежать негативных последствий для молодого организма. Надеюсь, так будет и дальше, ведь Евочка, как никто другой, заслуживает счастья.
Она выстрадала его сполна.
Смотрю на мониторы и подмечаю, что некоторые показатели изменились. Это, наверное, из–за снижения дозировок препаратов.
Еву будят. Совсем скоро она снова начнет сама дышать, а потом и вовсе откроет глаза.
– Татьяна Ивановна, прошу Вас, успокойтесь, – спешу образумить взволнованную женщину. – Еву в детский дом никто не отдаст.
– Правильные слова говоришь, – за спиной раздается голос Кирилла, и меня словно обдает кипятком.
Вздрагиваю от неожиданности, оборачиваюсь и встречаюсь и ласковым взглядом самого невероятного мужчины на свете. Рядом с Киром стоит мой брат.
– Кто там? – Игнатов с вопросом кивает в сторону прижатого к моему уху телефона.
– Бабушка Евы, – шепчу, зажимая динамик ладонью.
– Дашь? – протягивает руку вперед.
Глава 32. Марина
– Марин, откуда ты знаешь, что это дочка Игнатова? – пользуясь моментом, спрашивает старший брат, подходя ко мне.
Кирилл отошёл в сторону, чтобы поговорить с Татьяной Ивановной, бабушкой Евы, а я по–прежнему сижу рядом с кроватью малышки и никак не могу заставить себя уйти. Меня словно удерживает некая неведомая сила рядом с ней, при мысли об уходе сразу же силы исчезают.
Ноги не идут.
Маленькая моя, хорошая девочка… Мы с тобой так похожи на самом деле. Обе не нужны своим матерям.
– Просто так вышло, Саш, – поджимаю губы, прогоняя непрошенные слезы.
– В смысле, вышло? – недоумевает брат. – Откуда ты вообще знакома с этой малышкой? – спрашивает прямо.
Он так всегда делает, это ж Хмельницкий.
– Я – ее няня, – коротко отвечаю. Вдаваться в подробности не хочу, но по выражению лица вижу, что придется. Сашка удивлен.
– Поясни, – требует тоном, не терпящим возражений.
Обреченно вздыхаю.
Если уж он что-то решил, то в любом случае добьется, он выяснит правду. И пусть уж лучше ее Сашка узнает от меня, чем от кого-то другого.
– Саш, – произношу и делаю паузу. Собираюсь с силами, но выходит как–то не особо хорошо.
Мой старший брат замечательный и надежный, он как скала и вместе с тем теплое пушистое одеяло. Защитит и укроет, решит все проблемы. Но у него своя семья, а проблем хоть отбавляй.
Не могу я еще и своих подсыпать. Совесть не позволяет.
Поэтому думаю, как лучше правду сказать.
Мне очень страшно признаваться в своих бедах, а иначе не скажешь, ведь после этого Сашка отца на части порвет. У них и без меня отношения не особо хорошие, мачеха влезла в нашу семью и все испортила уже давно.
Не починить.
Но и молчать дальше тоже нельзя. Если не расскажу, то Сашка все узнает у Кирилла. И почему–то я уверена, Игнатов расскажет обо всем без прикрас…
Ну уж нет. Лучше подобного не допускать!
Я должна сама во всем признаться брату.
– Понимаешь, – снова вздыхаю. Но в глазах брата вижу неотвратимость и начинаю говорить. – Мне просто нужны деньги, – выпаливаю на одном дыхании. – Поэтому я искала подработку, которая позволит мне и учиться, и немного заработать. Кроме няни ничего не нашлось.
Саша смотрит на меня в полном шоке.
– Ты хочешь сказать, что тебе мало денег, которые перечисляет отец? – обалдевая, спрашивает у меня. – Марин, я, конечно, все понимаю, но тебе присылают более, чем достаточно на мой взгляд.
Тут уже приходит моя очередь удивляться.
– Да? – брови подлетают наверх.
– Сань, слушай, – к нам подходит Кирилл, и его появление немного успокаивает охватившую меня дрожь.
Он встает рядом со мной, немного заслоняя от брата, за что я несказанно ему благодарна.
Пытаюсь хоть как–то переварить полученный шок.
– Откуда ты знаешь, сколько денег пересылают Марине? – Игнатов без лишних эмоций задает вопрос.
Его спокойствие и уверенность остужают воспламеняющуюся в палате атмосферу, позволяя взглянуть на проблему со стороны.
– Кир, поверь, Марине дают достаточно, – с
