Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
глобальную пандемию, вызвавшую такие разрушительные последствия для жизни наших детей, еще несколько лет назад казавшиеся нам совершенно невероятными. Родители, работники образования и группы поддержки психологического здоровья детей заявили о кризисе психического здоровья. Многих серьезно тревожит регресс в социальном и эмоциональном развитии детей в связи с переходом на дистанционное обучение, необходимостью носить маски и длительными периодами локдауна. Однако еще до того, как COVID-19 закрыл школы и прервал социальную жизнь детей, самые юные представители наиболее проблемного поколения в истории — поколения Z (Gen Z) — уже испытывали колоссальный стресс.
Статистические данные, показывающие уровень одиночества среди детей, полученные до 2000 года, немногочисленны, но теперь мы знаем, что в XXI веке количество детей, страдающих от чувства изолированности и брошенности, резко выросло, отчасти вследствие широкого использования соцсетей, сотовых телефонов и интернета. Многие из нас время от времени ощущают отчужденность и подавленность, однако такое хроническое одиночество, которое пережили эти дети, способно повлечь серьезные социальные последствия[4]. Повторяющиеся неудачные попытки наладить полноценное общение с ровесниками часто порождают тревожность и даже депрессию, а зацикленность на своих неудачах приводит к таким чувствам, как страх, растерянность, фрустрация или даже гнев на тех, кто, как им кажется, мешает налаживанию дружеских отношений.
В 2021 году было проведено первое в истории США национальное исследование уровня одиночества, которое показало, что еще задолго до пандемии это чувство испытывало огромное количество людей самого разного возраста. Но самыми одинокими считали себя дети в возрасте 10–12 лет, и каждый десятый из них признавался, что ощущает себя одиноким большую часть времени[5]. Неудивительно, что резкое повышение уровня одиночества происходит параллельно с ростом уровня тревожности и депрессий.
Согласно данным Национального обследования детского здоровья, в 2007 году проблемы, связанные с повышенной тревожностью, выявлялись у трех из ста детей (от 2 до 17 лет). К 2016 году это количество возросло более чем в два раза и превысило семь случаев из ста. Хотя уровень депрессии поднимался не так резко, как уровень тревожности, число детей, жаловавшихся на депрессивное состояние, подскочило более чем на 50%: с двух случаев на сто детей в 2007 году до трех и более — в 2016-м.
И как будто этого было мало, в период с 2007 по 2016 год произошел впечатляющий рост числа детей, у которых диагностировали расстройства поведения. Термин «расстройство поведения» применяется к детям, которые демонстрируют стойкую модель агрессивного поведения по отношению к другим, а также склонны к серьезному нарушению общепринятых правил и социальных норм поведения дома, в школе и в общении со сверстниками. Это может быть все что угодно — от плохого поведения до правонарушений, влекущих за собой арест. По сравнению с другими дети с расстройством поведения не только чаще испытывают трудности в общении с ровесниками, но и больше страдают от одиночества. Их количество подскочило с трех случаев на сто детей в 2007 году до семи — в 2016-м[6].
Затем пришла пандемия и раздула уже существующий комплекс проблем до уровня полномасштабного кризиса, который, скорее всего, будет сказываться на молодежи и в последующие годы. В своей статье, опубликованной в журнале «Ланцет» в 2020 году, британские психологи Саманта Брукс и ее коллеги описывали психологический ущерб, который нанесли предыдущие пандемии, вызвавшие у людей симптомы посттравматического стресса, растерянность, гнев, фрустрацию, тоску, боязнь разлуки и чувство неуверенности. Пандемия COVID-19 оказалась в том же ряду[7].
Статья Джоан Хоуп о воздействии пандемии на детей с ограниченными возможностями открывается посланием Сьюзан Б. Голдберг, в то время исполнявшей обязанности помощника министра образования при президенте Джо Байдене. В нем она говорит о том, насколько сильное физическое и психологическое напряжение пришлось пережить нашим детям за прошедшие два года. В своей статье Хоуп цитировала опубликованный в июле 2021 года доклад «Образование во время пандемии. Дифференцированное воздействие COVID-19 на учащихся в Америке», который сообщает, что около трех из каждых десяти родителей — участников опроса Гэллапа — отметили нарушения эмоционального или психического здоровья у своего ребенка, а 45% назвали главной проблемой разлучение с учителями и одноклассниками.
Педагоги, родители и административные работники в разных уголках страны продолжали называть социальное и эмоциональное благополучие главной проблемой, с которой приходится сталкиваться учащимся, особенно тем, кто находится на дистанционном обучении. Между тем среди детей и молодежи был также отмечен рост распространения суицидальных идей, поскольку режим шатдаунов и социальной изоляции подорвал психическое и эмоциональное здоровье многих учеников. Даже те из них, кто демонстрировал менее тяжелые реакции, в большинстве своем сообщали о росте негативных эмоциональных состояний во время пандемии — так же, как и многие родители[8].
В период пандемии уровень тревожности и депрессии среди детей в США снова вырос в два раза, причем всего за два года, тогда как раньше для этого понадобилось целое десятилетие[9]. И Америка в этом не одинока. В 2022 году Всемирная организация здравоохранения заявила, что рост числа проблем, связанных с психическим здоровьем детей, является общемировым феноменом, и указала в качестве вероятного провоцирующего фактора социальную изоляцию[10]. В убедительном исследовании, проведенном в Китае, ученые обследовали выборочную группу из 2330 школьников, которые находились на карантине чуть больше месяца, что можно считать относительно коротким периодом изоляции по сравнению с тем, что пришлось вытерпеть американским детям. К концу этого месяца более 20% участников, то есть каждый пятый, сообщили о наличии симптомов тревоги и депрессии[11].
В течение всего периода пандемии я постоянно слышал истории о перегрузках и нервных срывах у детей, вынужденных сидеть дома. Еще печальнее были рассказы о детях, которые отстранились, замкнулись в себе и утратили мотивацию, превратившись, по выражению родителей, в «зомби». Одна из матерей сообщила мне, что оказалась в крайне затруднительном положении: с одной стороны, ее беспокоило, что дочь проводит весь день и значительную часть ночи, зависая в «Тиктоке», а с другой — попытка ограничить использование гаджетов привела к тому, что девочка разразилась слезами и сказала, что телефон позволяет ей поддерживать связь с друзьями, без которой она чувствует себя слишком одинокой.
В то же время имеются факты, свидетельствующие о том, что вызванный пандемией стресс в большей степени затронул детей с неразвитыми социальными навыками[12]. В период COVID-19 учителя сетовали на невозможность обеспечить для всех учеников не только адекватный процесс академического обучения, но и обучение социальным навыкам. Их огорчало собственное бессилие, поскольку они не могли полноценно общаться с учениками. В 2022 году один исследователь обнаружил, что учащиеся, возвратившись в школу после самоизоляции, испытывали трудности с выстраиванием социального взаимодействия. В частности, у них возникли проблемы с соблюдением принципа очередности и налаживанием дружеских отношений. Кроме того, они демонстрировали задержку речевого и языкового развития[13].
В
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
