Я всего лишь воин, не обученный власти над другими, я не смогу заботиться о нём так, как следовало бы. Досточтимая Адриана, освободи его из рабства, он не человек Унн-Ран и не может понять твоих обычаев.
От напряжения она не сразу заметила, что программа-переводчик перестала переводить её слова на торговый язык, но к облегчению Къяры, Адриана ухмыльнулась, явно поняв каждое слово.
- Девочка, хоть ты и знаешь слова Унн-Ран, ты не понимаешь его веры. Ты живёшь среди опустившихся, и я достаточно хорошо вижу твоё сердце, чтобы понять, что ты не испытываешь любви к таким как он. Мужчина не должен иметь власти жриц. Не должен называться псиоником, как это говорите вы. Мужчина не способен принимать решения и управлять чужими сердцами. Нарушение древнего закона приводит к тому, что произошло с тобой. Ты слишком хорошо знаешь, на что способен неуправляемый уш-тар, и всё же отвергаешь мой дар? Если ты не возьмёшь его под защиту, в ошейнике и манжетах, как следует дикому неразумному уш-тару, мы завершим ритуалы и отправим его на Унн-Ран, чтобы он жил как положено непослушному животному, с завязанным членом, неспособный плодить таких же диких испорченных самцов. С зашитым ртом, неспособным произносить ядовитые слова. Либо возьми его и прими дар, предложенный тебе верховной, либо знай, что он будет нашим, там, где ему самое место.
Къяра сглотнула и огляделась. Было время – она надеялась найти убежище на Унн-Ран. Это была закрытая планета с абсолютным матриархатом, и хотя там тоже правили жрицы, их власть была строго ограниченно статусом мужчин. Она поняла, о чём говорит Адриане, мужчины на Унн-Ран рождались и могли жить только рабами. Но среди мужчин иногда рождались одарённые, и для этих меры были куда строже. Считалось, что мужчина не в состоянии распорядиться такой властью – И Къяра могла бы согласиться, если бы не считала, что такой власти не должно быть ВООБЩЕ НИ У КОГО.
Для мужчин, которые были настолько опасны и не пригодны для служению, на Унн-Ран существовали особые ритуалы. На уш-таров надевались ошейники, через которые приставленная к ним жрица могла отдавать им приказы. Им зашивали рот, чтобы она не могли лить мёд в уши хозяйки и умолять о свободе. Их член зашивался особым образом, так чтобы не дать им возможность возбудиться и осеменить кого бы то ни было, потому что их порода считалась зловредной, и они не имели права размножаться. Их также обучали особым правилам поведения, которые должны были убедить их, что они лишь опасные вещи на службе хозяев – впрочем, как и все мужчины Унн-Ран.
Къяра сглотнула и невольно опустила взгляд ниже, к набедренной повязке Лоуренса, пытаясь угадать, провели ли над ним известную операцию. Псионик всё ещё был подозрительно спокоен, и было невозможно понять, не было ли это последствие какого-то изощрённого наркоза.
Къяра так же не могла отрицать, что в подобном виде, без рубашки, он оказался весьма красив – даже соблазнительней, чем она могла ожидать. Его тело было гармонично и рельефно, мускулы едва заметно подрагивали от напряжения, разворот плеч оставался широким, несмотря на унизительную позу. Къяра лишь шумно выдохнула, всесторонне оценив эту картину.
Она беспомощно посмотрела на Джокера. Къяра не хотела, чтобы Лоуренс был привязан к ней, как какая-то сторожевая собака, но она поняла намёк: если она оставит его здесь, ему зашьют рот и член и научат следовать вере Унн-Ран, подчиняясь хозяйке-жрице до самой смерти. Что не займёт много времени, если в нём останется что-то от прежнего Лоуренса с его бесконечными бреднями о свободе псиоников.
Она бросила последний страдальческий взгляд на капитана, затем повернулась к Адриане и с лёгким поклоном прияла её «подарок», произнеся сбивчивые слова благодарности на языке Унн, Они были горькими как пепел, но она старалась говорить так уважительно, как только могла, хоть и ненавидела каждый слог Унна, слетавший с её губ.
- Прости мою бестактность, Верховная. Я принимаю твой дар и буду заботиться о нём, как положено. Могу ли я иногда возвращаться, чтобы попросить совета у Верховной по его обучению? Я бы не хотела опозорить твоё великодушие, не позаботившись о нём должным образом.
- Да, ты можешь остаться и пройти обучение у моих служанок, обученных уходу за ушами. Но сейчас иди, пока я не передумала. Ты уже отняла много времени Верховной, а у меня не хватает терпения для той, что отказывается от моей щедрости.
Къяра слегка напряглась и поклонилась Адриане. Она подошла к Лоуренсу и посмотрела на него, затем на надсмотрщиков, которые сопровождали раба в кабинет. Она была искренне сбита столку, не зная, что делать с целителем, стоящим перед ней на коленях, пока ей не вручили клочок бумаги с надписью на Унн, но, учитывая, что её толком не учили читать даже на торговом языке, это только разозлило её. Адриана, должно быть, поняла, что бывшая рабыня может говорить на Унн, но не понимает слов, записанных на бумаге.
- Назови его имя, и он последует за тобой. Никто другой не может воззвать к нему, пока ты не объявишь его своим.
Къяра кивнула и заговорила с Лоуренсом так, слово предпочла бы отрезать себе язык, чем приказывать ему подняться на ноги на виду у всей свиты Адрианы и всех спутников Джокера.
- Лоуренс, встань и следуй за мной.
Лоуренс поднялся на ноги и подарил ей ненавидящий взгляд. Он мало что мог сделать без команды или разрешения новой хозяйки. От ослепляющей ярости у него затряслись руки, но что-то в проклятом ошейнике останавливало поток его пси-энергии. Он последовал за Къярой, пока они не выбрались из торгового сектора Адрианы и не оказались на полпути к гостинице, где остановился Джокер, в престижном, но не самом дорогом секторе станции. Джокер попытался что-то сказать, но Къяра только яростно покачала головой в ответ. К счастью, Джокер не додумался взять с собой на сделку Солви.
Солви, была их мастером «по добыче всего, что нельзя и невозможно достать». Ещё она была девушкой ярких форм, её миловидную головку украшали длинные чёрные кудри, и по характеру она была полной противоположностью Къяры на девяносто пять процентов – открытая, общительная, всегда расслабленная и открытая для постельных приключений. Насколько мог сосчитать Лоуренс, в команде не было ни одного человека, кто не попробовал бы провести время с Солви. Он сам не был исключением.
И Лоуренс просто не выдержал бы в эти минуты её бесконечных непристойных шуточек и
