чтобы слышать преподавателя, но и достаточно далеко, чтобы он не услышал ни меня, ни Пашу. А Паша садился, по всей видимости, рядом исключительно из-за меня. Потому что до нашего знакомства он старался сидеть на самом верху и как можно дальше от лектора, чтобы ни он его, ни наоборот не было видно.
Просидев минуту молча, Паша не выдержал, выпалив:
— Ладно, черт с ним! Если Магомед не идет к горе, значит, гора придет к нему!
— Это ты о чем? — спросил я, но смутно догадывался, что он мне ответит.
— Я притащу кого-нибудь в бар, где ты работаешь! — с улыбкой ответил Паша.
Господи, как я надеялся, что он этого не скажет, но Паша явно не умел сдаваться и старался находить выход из любой ситуации.
— Как скажешь, — равнодушно ответил я в надежде, что мое безразличие заставит его передумать притаскиваться в бар. Но кого я обманываю, он при любом моем ответе сделал бы это, раз уже вбил себе это в голову.
Паша продолжал что-то болтать мне на ухо, но я его не слушал, ведь в аудиторию зашла она, и мой взгляд словно примагнитился к ней. Это была шикарная девушка стройная, высокая в белоснежной блузке, из которой вот-вот выпрыгнет ее грудь, черной, максимально короткой юбке и черных туфлях на высоком тонком каблуке. На ее плече висела небольшая черная сумочка, в которой едва ли может уместиться телефон, а в руках она держала серебристый ноутбук последней модели с покусанным светящимся фруктом. Откуда я знал, что он последней модели? О, я часто смотрел на него в интернет-магазине и мысленно мечтал его купить, чтобы все обзавидовались в университете и не думали, что я бедный как церковная мышь. Все это, конечно, придавало ей невероятную сексуальность, отчего каждый студент, находящийся в аудитории, не мог оторвать от нее взгляд, в ответ на что она смотрела на всех словно в статичной маске надменности, но мне казалось, что на меня она смотрела с еще большей, чем на остальных. Однако, что больше всего меня притягивало в ней, так это ее глаза. Большие голубые, словно два озера, глядя в которые, я словно растворялся и уже больше ничего не видел.
В моменте, когда она подходила к своему первому ряду, где она сидела специально, чтобы лектор не сводил с нее взгляд и обязательно поставил зачет автоматом, что происходило уже не первый раз, она подняла глаза и посмотрела на меня обжигающим и одновременно надменным взглядом, словно говоря, чтобы я даже не смел пялиться на нее.
Обжегшись об ее взгляд, я быстро отвел его на Пашу. Он в этот момент поймал мой взгляд, словно у загнанного щенка, которого шпыняет весь двор, и тут же посмотрел вниз на Алину и стоявшую рядом с ней подругу Вику. Улыбнувшись, Паша махнул Вике рукой, посмотрев на нее сальным взглядом. Девушка, заметив Пашу, закатила глаза и рукой показала, чтобы тот отвернулся и даже не смел на нее смотреть.
Паша посмотрел на меня с широко расплывающейся улыбкой, произнес:
— Понятно на кого ты там смотрел и вообще не слушал, что я тебе тут, распинаясь, говорю.
— О чем ты? — невозмутимо спросил я, пытаясь дать понять, что не понимаю, о чем он говорит.
— Ой, да ладно. Добровольская. Думаешь, я не вижу, как ты на нее украдкой смотришь и практически пускаешь слюни.
— Это неправда! — возмутившись, ответил я.
Паша ехидно закатил глаза, после чего, пытаясь показать все свое равнодушие, сказал:
— Забудь про Добровольскую, это не твоя лига. У нее отец владелец ювелирной фабрики и сети ювелирных магазинов по всей стране! Это даже не моя лига, хотя, надо признаться, если бы я хотел, то смог бы ее уломать на свидание, но мне она просто не нравится. А вот Вика — это, конечно, да, ее я точно уломаю рано или поздно.
— Я, конечно, ничего не хочу сказать, но мне кажется, она уже дала тебе отворот-поворот, — произнес я с улыбкой.
— Это просто наши с ней игры. Рано или поздно эта крепость падет!
— Ну удачи.
— Удача тут не нужна! Это выверенная тактика! — уверенно произнес Паша. — А вот тебе точно нужно забыть про Добровольскую, пока она не пожаловалось охраннику, который переломает ноги, или того хуже отцу, который похоронит тебя заживо.
Я кивнул головой, согласившись с Пашей, однако каждый раз, когда я смотрю в ее глаза, я вижу совершенно другого человека, не того, которым она появляется в университете. Может, я ошибаюсь, и просто хочу верить, что она милая, добрая, заботливая, честная, ласковая девушка, и Паша прав, что мне не стоит строить иллюзий на ее счет.
Выбросив эти мысли из головы, я сосредоточился на доске, тем более в это мгновение в аудитории появился лектор.
Когда занятия закончились, я поспешил домой, чтобы оставить вещи и успеть переодеться и как можно быстрее отправиться в бар и не опоздать. Сегодня мне точно нельзя опаздывать, особенно если учесть, что Топор обещал дать денег за всю неделю работы авансом. Паша остался в университете, пытаясь хоть кого-нибудь склеить на вечер.
* * *
Вернувшись домой, я, проходя мимо почтового ящика, заметил торчавшие счета. Достав их, я в мгновение развернул. Красный штемпель на каждом счете с информацией о подаче в суд, если счета не будут оплачены, меня уже давно не пугали, но вот растущие цифры в них меня пугали с каждым разом все больше и больше. Покачав головой, я решил, что после обогревателя нужно все-таки оплатить немного счетов, хотя бы за электричество, чтобы они не отключили его, а то обогреватель без него будет бесполезный.
Свернув счета, я закинул их в рюкзак, чтобы мама не увидела и лишний раз не расстраивалась, стресс только ухудшит ее здоровье.
Поднявшись на свой этаж, я со скрипом открыл дверь, и на кухне в конце коридора все также, как и утром сидела мама. От скрипа двери она развернулась, с улыбкой смотря на меня. Я закрыл дверь и, закинув в комнату рюкзак, прошел к ней, обняв с улыбкой.
— Как ты тут? Чем занималась? — с улыбкой присел я за стол рядом с ней.
Она с трудом встала со стула и медленно направилась к холодильнику, морща брови, скрывая боль, которую ей причиняла ходьба. Я тут же хотел подорваться со стула и направиться к ней, чтобы сделать то, что она хотела и усадить ее обратно на стул. Но не стал этого делать, а, лишь скрывая свое переживание,
