я.
Дом оказался огромным. Из спальни я попала в большую комнату, похожую на гостиную, обставленную добротной деревянной мебелью, с двумя окнами, распахнутыми настежь, и с чудесным небольшим камином, украшенным бело-синими изразцами.
Из гостиной мы вышли в коридор, который вывел нас в большой холл, а уже из него мы вышли сначала на веранду, потом на крыльцо и наконец попали на улицу. Солнце стояло в зените, мгновенно обволакивая полуденным жаром.
- Сестрица, иди за мной – позвал меня Одуванчик, подходя к небольшому изящному домику в углу огороженного забором участка.
Она распахнула дверь внутрь, зашла сама и поманила меня. Особо ждать ей не пришлось, к грязи, которая уже была на мне, прибавился липкий пот, в который меня бросило, едва я оказалась на улице, хотелось все это безобразие поскорее с себя смыть.
Закрыв за мной дверь, Маша скользнула дальше, гремя от - туда тазами и что-то бубня под нос.
Я стала неторопливо раздеваться, и тут сзади меня послышался шорох и мужской голос произнес: «Ничего не забыла?»
Друзья, снова отсылка к славянской истории и поверьям.
Ивaн Kyпaлa – один из самых красивых и романтичных народных праздников, который отмечается в ночь с 6 на 7 июля. Он знаменует середину лета и чествует момент, когда сила природы достигает своего пика, происходит кульминация цветения и плодородия. Люди верили, что этот день наполнен особым магическим духом, поэтому с летним торжеством связано много загадочных поверий и примет.
Примечательно, что аналогичное празднество можно проследить и в древних культурах других стран. Особой популярностью оно пользовалось в Европе, правда, там название события разнилось. К примеру, кельты праздновали Литу, что в переводе означало «самый длинный день в году». А в германских и скандинавских племенахвстречали день Ивана. Люди также устраивали ночные гуляния с факельными шествиями и разжиганием костров, плели венки и собирали целебные травы.
Согласно славянским поверьям, цветок папоротника открывает его владельцу клады и тайны мира, дарует ясновидение и власть над нечистым духом.
Сорвавший цветок папоротника и сохраняющий его при себе приобретает следующие возможности:
становится прозорливым;
может понимать язык животных;
видит все клады, как бы глубоко в земле они ни находились;
может входить беспрепятственно в сокровищницы;
владеет нечистыми духами;
повелевает землею и водою;
становится невидимым и принимает любое обличье.
Информация взята из открытых источников
Дорогие мои читатели, график публикации глав.
Выход запланирован уже традиционно, понедельник, среда, пятница, в час ночи по Московскому времени (у меня уже будет утро в самом разгаре)))).
Подписывайтесь на автора и ставьте звездочки, они мне очень нужны)) Это будет ваш ответ, что книга нравится.
Глава 4
Визг, вырвавшийся из моего горла, можно было запросто сравнить с гулом турбин истребителя. И если бы я не была уже практически голая, то выскочила из бани, только пятки бы сверкали.
На мой крик прибежала Маша, с расширенными от ужаса глазами, держа в руках кочергу.
- Забава, где медведь? – прокричала она.
- Нет здесь медведя. – снова раздался мужской голос. – Меня, видать, испужалась.
Завернувшись в холстину, я медленно повернулась. Передо мной на табурете сидел голый дедок, сплошь покрытый мелкими листочками, видимо, от банных веников, через которые с большим трудом можно было увидеть кожу. Разноцветные глаза дедушки пристально меня изучали, а рот, спрятанный в густой белоснежной бороде, постоянно шевелился, что-то пережевывая.
-Не поздоровалась она, Маша, разрешения не спросила, да еще не с той ноги в баню вошла! – возмутился старичок. – Все они иномирные, традиций не знают! Зачем только их в наш мир тащит.
- Она иномирянка?! – воскликнул Одуванчик – Так вот почему памяти нет!
- Машенька, - взмолилась я, - Только не выдавай меня. Вдруг какие люди прознают, что тогда будет?
-Ничего не будет, - пожала плечами девочка, - вас таких много в наш мир захаживает. А раньше, говорят, еще больше было. Дедушка Банник, а та Забава в Навь ушла?
-Нет, деточка, у той Забавы совсем другая дорога, нам неведомая. – соскочив со стула и направляясь в парилку, проговорил старичок – Обучи ее всему, чему следует, а память к ней скоро вернется, как и знания.
Я моргнула и в парилку уже зашел черный толстый кот, высоко задрав свой пушистый хвост.
- Маша, кто это был? – не в силах больше стоять, я опустилась на лавку.
- Как кто! Банник, хранитель бани. Положено у него разрешения спрашивать, когда в баню входишь, да женщинам нужно с левой ноги шаг внутрь делать.
Девочка гордо расправила плечи, задрала подбородок и уперла руки в бока, превратившись в учителя начальных классов, только молоденькую сильно. Волосенки, торчащие из косичек, тревожно подрагивали, усиливая и без того комичность ситуации. Я еле сдерживала улыбку, чтобы не смущать ребенка.
- А когда будешь уходить, поблагодари его и подношения оставь. – продолжала девочка. – мыло и веник. И не всю воду из бочки выплескивай, дедушке немного оставь. Поняла?
Я согласно кивнула.
- Вот и отлично, ты мойся, а я что-нибудь поесть приготовлю. – направляясь к двери и забирая мою грязную одежду, проговорил Одуванчик.
Девочка вышла, а я, озираясь по сторонам, вошла в купальню.На скамье стоял деревянный таз, до краев, наполненный теплой водой, ковшик, рядом лежало мыло, мочалка, и веник, которым пользоваться меня никто не научил. Опустив руки в теплую воду, я даже застонала от наслаждения. Сейчас бы ванну принять, а не плескаться в маленьком тазике. Но выбора у меня не было и нужно радоваться тому, что есть.
Вдоволь наплескавшись и оставив на лавке все, что наказала мне Маша, я вышла в предбанник, уставшая и чистая. Присев на табурет и облокотившись на небольшой столик, на котором стоял ароматный напиток, я положила голову на руки и задремала. Мне приснился сон: густая мрачная чаща леса, в которой даже днем темно. Я медленно продвигаюсь по еле заметной тропинке, идя на зов, который становится все громче и громче: «Забава! Иди сюда скорее!». Раздвинув густые, тяжелые еловые ветки, выхожу на большую поляну, в центре которой стоит небольшая избушка. Из печной трубы валит густой дым, а на крыльце меня ждет маленькая, сухонькая старушка.
- Ну наконец-то ты до меня дошла! Сколько звать-то можно? – ворчливо проговорила она.
- Кто вы? – осторожно приближаясь к ней и стараясь понять, куда я попала, спросила я.
Бабушка хмыкнула недовольно, повернулась
