же, как и в Москве, то им несдобровать впоследствии»[7].
МВ:
Распространение идей, которые задним числом назовут «декабристскими», и отрочество нашего героя пришлись ровно на эту эпоху, александровскую. Но нашему Александру не повезло. Он 1799 года рождения – всего год «не дотянул» до XIX века, но, что гораздо важнее, всего год-другой не дотянул до юности. И не мог успеть сам принять участие в боевых действиях.
ГС:
Хоть и пытался убежать из Лицея в армию.
МВ:
Да. И в этом его отличие от его старших товарищей – Вяземского, Жуковского, Дениса Давыдова, которые довольно быстро приняли его на равных как поэта. Но они были боевыми офицерами: и Вяземский, и Давыдов, и даже нежный Батюшков[8]. Пушкину этой части биографии не досталось. И, видимо, его это как-то всю жизнь дергало. Он писал: «мы вошли в Париж», «мы сожгли Москву», тем самым, говоря по-современному, Пушкин «прислонялся» к поколению, которое все эти героические поступки совершало.
ГС:
В этом смысле Пушкин даже от Грибоедова отстает. Грибоедов состоял в армии, но, правда, в боевых действиях так и не поучаствовал.
МВ:
Рылеев и Батюшков, поэтическое «старшинство» Пушкина перед которыми быстро стало очевидно, успели, а он – не успел.
ГС:
Катенин тоже, он для Пушкина – знаковая фигура. Участник войны 1812 года, энциклопедически образованный, поэт, переводивший французский революционный гимн.
МВ:
И, кстати, первым перевел терцинами три первые песни «Божественной комедии». Но звучали они у него довольно архаично.
ГС:
Вот именно. Он был человеком революционной мысли в вопросах социальных и политических, а вот в вопросах литературных придерживался архаических взглядов, так и не приняв новаторств Карамзина. Пушкин писал о нем Вяземскому в апреле 1820-го: «Он опоздал родиться – и своим характером и образом мыслей весь принадлежит 18 столетию» (Т. 10. С. 16). А вот как он вспомнил о нем в первой главе «Евгения Онегина» в части про театр:
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый… (Т. 5. С. 14)
Декабристы: мечтатели и заговорщики
ГС:
Лотман пишет, что молодые корнеты, прапорщики и поручики вернулись домой израненными боевыми офицерами. Они не желали согласиться с тем, что будущее Европы должно быть отдано в руки собравшихся в Вене монархов, а в России – в капральские руки Аракчеева. У одного из вельмож немецкого происхождения в меморандуме для Александра I были такие слова: «Народ, освещенный заревом Москвы, – это уже не тот народ, которого курляндский конюх Бирон таскал за волосы в течение десяти лет»[9].
МВ:
Хочу напомнить вот что. Мысль о том, что, собравшись в Вене, государи решали судьбы Европы, была молодым офицерам невыносима еще и потому, что у них перед глазами был совсем свежий пример молодого офицера, который сам решал судьбу Европы, не передавая ее каким-то государям. Я имею в виду Наполеона. Конечно, Наполеон «снес крышу» этим молодым офицерам очень основательно. Именно после Наполеона у всех попадавших в сумасшедшие дома появилась одна мания – они все считали себя Наполеоном. Это медицинский факт: если в донаполеоновское время сходившие с ума мнили себя Цезарем, Карлом Великим или Клеопатрой, то после наполеоновской эпохи выражение «я – Наполеон» стало общепонятным маркером душевного заболевания. Конечно, русские офицеры не были сумасшедшими. Они понимали, что никто из них не Наполеон. Но у них перед глазами был ярчайший пример настоящего Наполеона – молодого человека, который взял судьбу за вихор и сам все сделал.
ГС:
В этом и есть суть романтизма, которую много позже Достоевский описал в теории Раскольникова, разделившего людей на «тварей дрожащих» и «право имеющих».
МВ:
Действительно, биография Наполеона – это отдельная большая тема, в которую хочется углубиться. Она вся – блистательное подтверждение известного правила «победителей не судят». Его карьера полна сомнительных поступков, когда он, например, бросил свою армию в Египте и помчался в Париж, потому что кишками почувствовал, что именно сейчас нужно брать власть. Совершенно как Ленин, который сто с лишним лет спустя, в октябре 1917 года, говорил, что «вчера было рано, завтра будет поздно». Так и Наполеон почувствовал, что нужно все бросать и мчаться в Париж, брать власть в руки в Париже, а не в Египте. Это ему не ставили в вину, а ставили в заслугу. Так что было от чего головам этих честолюбивых корнетов и поручиков закружиться.
ГС:
В это время развиваются тайные политические общества. 9 февраля 1816 года учреждают Союз спасения (Александр Сергеевич еще в Лицее). В восемнадцатом году Союз спасения реорганизовали в Союз благоденствия.
Будущие декабристы остались в истории не только потому, что вышли на Сенатскую площадь. Они предприняли еще целый ряд шагов. Например, они стали работать с общественным мнением. В России эта зыбкая институция приживается с большим трудом. И у истоков ее – начинания декабристов: именно они придумали обсуждать действия правительства с тем, чтобы общественное мнение влияло на принятие политических решений. Декабристы также пытались проникать на общественные посты. Будучи умными людьми, они вполне понимали, что следует воспитывать молодое поколение. В литературе они видели прежде всего средство гражданского воспитания, а потому предъявляли высокие требования к поэтам.
МВ:
Не будем забывать, что речь про офицеров. Это не свободные художники и литераторы.
ГС:
Среди них был Рылеев.
МВ:
Рылеев был служащим, вполне успешным, говоря современным языком, топ-менеджером Российско-американской торговой компании. Так что он тоже ворочал немалыми делами. Но все-таки в первую очередь это не менеджеры, а офицеры, причем офицеры в званиях к тому времени уже полковничьих, которые реально могли вывести свой полк на то или иное событие, что, собственно, и произошло. Воспитывать молодежь, воспитывать общество гражданское – да, разумеется; но все-таки это были офицеры, что наложило огромный отпечаток на декабризм, «тайную свободу».
ГС:
В «Горе от ума» тоже есть косвенные свидетельства того, что декабристы фактически изобретают в России «общественное мнение». Фамусов восхищенно рассказывает, какой молодец Максим Петрович, что всячески унижался ради карьеры. А Чацкий отвечает, что «нынче смех страшит, и держит стыд в узде». То есть уже так поунижаться, как это делал Максим Петрович, невозможно. Появилось общественное мнение.
МВ:
Между прочим, Пушкин в «Евгении Онегине» прямо цитирует строку из «Горя от ума»:
И вот общественное мненье!
Пружина чести, наш кумир!
И вот на чем вертится мир! (Т. 5. С. 107)
В «Онегине» много скрытых цитат, но здесь целые строки посвящены общественному мнению.
