часа спустя единодушное мнение шахматистов высказал Менотти:
— Конь f3, бригадир, и мы пошли по домам.
Ход был опубликован на странице частных объявлений. Он был набран сто пятидесятым кеглем, виден был даже слепому, обведен рамочкой и не сопровождался никаким пояснительным текстом. Кому надо — поймет, а кто не поймет, тому и не надо.
Бригадир полагал, что хотя бы сутки проживет относительно спокойно. Он только что получил заключение текстологической экспертизы, подписанное Капекки. Автор двух писем был признан, в принципе, человеком вменяемым. Точнее говоря, очевидных отклонений от психической нормы анализ текста не выявил.
Из Рима позвонили и сообщили, что в Анкону выезжают следователи Бергонци и Цербини. Второго бригадир знал — это был человек приятный в общении, но совершенно без фантазии, а о первом Тати слышал, что он не терпит никаких мнений, кроме собственного. Ясно было, что в этом дуэте главным и единственным будет мнение Бергонци, каким бы далеким от истины оно ни оказалось.
— Ав шахматы они хорошо играют? — осведомился бригадир.
— О чем вы? — сухо спросил секретарь комиссара. — Они к вам не играть едут, а расследовать убийство.
Тати хотел сказать, что если следователи не играют в шахматы, то им придется расследовать не одно убийство, а по крайней мере два, но секретарь уже положил трубку.
Сразу после этого телефон зазвонил опять, и хриплый голос произнес:
— Ход черных конем на f6.
— Послушайте, бригадир, — сказал мастер Менотти, когда вся шахматная компания собралась в полдень в кабинете бригадира, — я лично буду жаловаться мэру. У меня масса дел, и вообще сейчас Рождество, что, черт возьми, вы себе позволяете!
Остальные шахматисты были настроены не менее агрессивно, и бригадир понял, что без разъяснительной кампании не обойтись. С другой стороны, он вовсе не хотел, чтобы шахматисты впали в панику и чтобы мысль об убийце, разгуливающем по городу, влияла на анализ позиции.
— Шахматный матч между бригадами карабинеров Анконы и Милана, — сказал Тати. — В честь Рождества. Победитель получает три дня отдыха в лучшем отеле Палермо. Меня лично беспокоит только честь мундира. Поэтому в Палермо поедет кто-нибудь из вас, если удастся победить. Ясно?
Теперь всем было, пожалуй, ясно. Менотти предпочел бы вместо Палермо поехать в Линарес и лично поглядеть на игру великих, но выбирать не приходилось.
К моменту сдачи номера газеты в типографию выяснилось, что белые играют королевский гамбит с жертвой фигуры для обострения ситуации. Тати предпочел бы не рисковать, но и указывать профессионалам, что им нужно делать для выигрыша, он не хотел.
К седьмому января, когда в партии было сделано десять ходов, многое уже было ясно. Приехавшие из Рима следователи сосредоточились на убийстве аптекаря и не вникали в перипетии шахматной баталии. Тати, в свою очередь, не желая портить отношения со столичным начальством, не мешал следственной группе, но был уверен в том, что для обнаружения убийцы и, главное, для предотвращения второго убийства, совершенно необходимо выиграть партию. Надежд на приезд какого-нибудь корифея на уровне гроссмейстера не было, приходилось довольствоваться собственными силами. Между тем в стройных рядах шахматистов Анконы начался разброд. Менотти желал руководить, остальные не желали подчиняться, обсуждение ходов выливалось в бурную перепалку, в которой не столько анализировалась позиция, сколько выяснялись личные отношения. Тати вовсе не был уверен, что в результате группа предлагает наилучший ход, он даже подумывал, не купить ли в компьютерном салоне шахматную программу, реклама которой гласила, что программа играет на уровне международного мастера. Останавливала дороговизна, маленькая дискета с пояснительным текстом стоила половину месячного жалования бригадира, и Тати не без основания боялся, что в комиссариате никто не оплатит ему покупку.
Расследование убийства аптекаря Каппучилли, между тем зашло в тупик, несмотря на присутствие столичных следователей. Орудие преступления так и не было найдено, отпечатков пальцев, клочков одежды, иных следов преступника ни в аптеке, ни в окрестности обнаружить не удалось. Ясно было только то, что некто вошел в аптеку, скорее всего перед самым закрытием, когда Каппучилли был один за прилавком, попросил лекарства, а когда аптекарь обернулся к полкам, убийца нанес удар.
После чего положил на стекло прилавка записку и ушел, ни до чего не дотронувшись. Записка была распечатана на стандартной компьютерной бумаге с перфорацией, которую убийца не потрудился оторвать. Стандартный принтер типа Seikosha с новой лентой, без особых примет. За последний год в Анконе было продано двести двадцать таких принтеров, и следователи за несколько дней совершили титаническую работу — выявили практически всех покупателей (это было самое простое: в компьютерных салонах имелись адреса, по которым доставлялась покупка) и даже проверили большую часть. Послание вполне могло быть отпечатано на каждом третьем принтере, что давало — ни больше ни меньше — около семидесяти подозреваемых, преимущественно вполне солидных граждан.
Конечно, и солидный гражданин может оказаться маньяком-убийцей. Но как это доказать?
Седьмого января при обсуждении очередного хода в примерно равной позиции (обе стороны только что рокировались в длинную сторону) мастер Менотти предложил жертву пешки.
— Мы получим позиционный перевес, — доказывал он. — Такая позиция стояла в партии Ананда — Шорта на турнире в Санта-Бенедетто в…
И ему удалось-таки убедить, а точнее перекричать, коллег. Ход был сделан и опубликован в «Городских новостях» восьмого января. Шахматисты не очень понимали, для чего нужно публиковать в газете ходы, если играют друг с другом две бригады карабинеров. На вопросы бригадир не отвечал, точнее, напускал на себя важный вид и давал понять, что есть вещи, которые не нужно знать неспециалистам.
Белые пожертвовали пешку на d6 и получили хорошее развитие фигур.
Утром девятого января в подъезде дома 17 по улице Святой Моники был обнаружен труп страхового агента Сесто Брускантини. Агент был заколот узким стилетом, смерть наступила около семи часов утра, свидетелей не оказалось. Стилет не нашли, не было также отпечатков пальцев, кровавых следов обуви убийцы, в общем — ничего, что могло бы навести на след.
Бригадир Тати вместе со столичными следователями и оперативной группой находился на месте преступления, когда в участок позвонил неизвестный и хриплым голосом заявил сидевшему на месте бригадира сержанту До-нати:
— Жертва принята. Конь бьет пешку на d6. Вам что, не жаль людей, бригадир?
— Вы что, рехнулись, Менотти? — кричал час спустя бригадир Тати. — Зачем вы подставили эту несчастную пешку?!
— А что такого? — непонимающим голосом спросил шахматист. — Обычная жертва пешки за качество. Шорт в такой позиции жертву принял и получил временное позиционное преимущество. Белые тем не менее партию выиграли, потому что последовало слоном на…
— Плевать на
