Если бы я думала, что рычание принесет хоть какую-то пользу, я бы попробовала это. Надсмотрщик вздыхает и что-то говорит остальным на своем странном языке.
— Выходи же, — говорит младший, на его лице написано нетерпение. — Я знаю, ты можешь меня понять. Ну же. У нас не так много времени.
Неужели он думает, что я пойду с ним добровольно? После того, что я видела и пережила? Он просто мой новый похититель. Я никогда не сдамся легко, потому что это не имеет значения. Ты можешь быть самым послушным рабом в мире, и кто-то всегда захочет причинить тебе боль только потому, что ты собственность. Поэтому я остаюсь прижатой к стене и игнорирую его, опустив лицо, чтобы волосы могли скрыть страх на моем лице. Я ненавижу показывать им, что я боюсь.
Рабовладелец предлагает ошейник, но старший отказывается. Теперь они все хмуро смотрят на меня. Как будто проблема во мне.
Я крепко прижимаю руки к груди, съёживаясь у стены. И когда появляется кто-то большой, мой страх и инстинкты берут верх. Он тянется ко мне своей большой рукой…
Поэтому я кусаю его.
Он отдергивается, и в этот момент меня отбрасывает назад. Моя голова ударяется о стену, и я ошеломлена. В ушах звенит, я затуманено смотрю на них, когда входит рабовладелец и бьет меня электрошоковой палкой. Электричество пробегает по моим венам, и я не могу дышать, каждый мускул в моем теле кричит о том, чтобы остановиться. Я дрожу, и у меня отвисает челюсть, когда я падаю на пол. Я чувствую, как слюна стекает по моей щеке, но не могу закрыть рот. Я ничего не могу сделать.
Как будто в этом нет ничего особенного, рабовладелец подходит к моему упавшему телу и спокойно застегивает ошейник на моей шее, затем похлопывает меня по щеке. Хорошая собака.
Я ненавижу его. Так сильно.
— О, Элли. Будь осторожна, — мягко говорит Гейл. — Не начинай не с той ноги, милая. — Затем, громче, она говорит: — В прошлом у Элли было несколько плохих хозяев. Она не очень-то доверяет.
— Она укусила меня, — говорит тот, что постарше, голосом, напряженным от гнева. Он сжимает свою огромную руку так, словно я причинила ему реальный вред.
При этом я чувствую легкий укол страха. Гейл, наверное, права. Мне нужно успокоиться. Убежать тихо. Но каждая косточка в моем теле не позволяет мне сдаться. Я не могу этого сделать. Я не могу просто пойти с ними, как будто я счастлива быть собственностью.
Счастлива быть хорошей собакой. К черту это.
Поэтому, когда надсмотрщик рявкает слово, которое, как я знаю, означает «вставай», я проверяю свои мышцы. Они снова работают, и я медленно поднимаюсь на ноги. Они наблюдают за мной, за рабовладельцем с доброжелательным, но раздраженным выражением на лице, которое наполняет меня беспомощным гневом. Я знаю, что не должна, но ничего не могу с собой поделать — я прыгаю вперед и кусаю его. Просто потому, что я никогда не стану его хорошей собакой.
Взрыв шокового ошейника лишает меня сознания.
***
Когда я снова просыпаюсь некоторое время спустя, я нахожусь в странном, хорошо освещенном месте. Я сразу же вспоминаю старый зоопарк с его постоянным верхним освещением и криками экзотических птиц в нескольких клетках от себя. Я моргаю и оглядываюсь по сторонам, с удивлением замечая рогатую синюю самку, размахивающую надо мной сканером.
— Если ты попытаешься укусить меня, я снова усыплю тебя и удалю хирургическим путем все твои зубы, — говорит она сухим голосом. У нее морщинистые руки и лицо, и она не выглядит дружелюбной. — Поняла?
Я плотно прижимаю ноги к телу и съеживаюсь на столе, на котором сижу. Я оглядываю комнату в поисках чего-нибудь знакомого, но я здесь одна. Других людей нигде не видно, и я не узнаю это место.
Синяя женщина заканчивает сканирование меня.
— Ты обезвожена и недоедаешь. Я сделаю тебе укол, который восполнит часть недостающих электролитов и обеспечит некоторыми витаминами, но тебе нужно убедиться, что ты ешь достаточно.
Я просто смотрю на нее, крепче обхватив колени.
— Верно. Они сказали, что ты неразговорчивая. Это делает мою работу такой увлекательной, не так ли? — Она качает головой и смотрит на электронный блокнот, набирая команды. — У тебя также есть кишечные паразиты. Могу я дать тебе что-нибудь, чтобы убить их, или ты хочешь оставить их себе?
Оставить их себе? Кто, черт возьми, стал бы хранить в себе паразита? Я пристально смотрю на нее.
Она пожимает плечами.
— Я слышала и о более странных вещах. Ладно, я дам тебе таблетку, которая их убьет. Ты можешь сама выбрать, принимать ее или нет. — Она подходит к другой настенной панели и нажимает несколько кнопок. Пара таблеток со звоном ложатся в маленький металлический стаканчик. — Я бы также порекомендовала хороший скраб и обезжиривание, так как ты довольно грязная, но это только мое мнение. — Женщина поворачивается и протягивает мне стаканчик в ожидании.
Я хочу выбить это у нее из рук, но… Я также не хочу, чтобы у меня были кишечные черви. Я колеблюсь, а затем хватаю таблетки, запихиваю их в рот и быстро проглатываю.
— Хорошо. Это было не так уж трудно. — Она бросает на меня быстрый взгляд и откладывает блокнот. Она постукивает по своему запястью и говорит в него, меняя языки. Я не могу разобрать, что она говорит, но мгновение спустя дверь в пустую, странную комнату, в которой я нахожусь, открывается, и входит молодой голубокожий парень.
Он машет мне рукой.
— Следуй за мной, пожалуйста.
Я перевожу взгляд с него на женщину. Я не уверена, что хочу идти с ним. Женщина выше меня и крупнее, но у меня больше шансов уложить ее, чем его. Самец почти в два раза больше меня.
— Я бы не стала этого пробовать, — говорит женщина. — Я не снимала с тебя шоковый ошейник. — Ее улыбка тонкая и невеселая. — Я не глупая.
Я протягиваю руку, и, конечно же, ужасный ошейник все еще у меня на шее. Я чувствую еще один прилив беспомощного гнева. Я бы зарычала на них, если бы думала, что от этого будет хоть какая-то польза. Однако, когда эта штука включена, они могут вырубить меня одним нажатием кнопки. Я ненавижу их. Я ненавижу это.
Я ненавижу этих голубокожих инопланетян, которые притворяются милыми, но их глаза остаются по-прежнему холодными. Это похоже на то, что они стараются быть вежливыми, но в них нет настоящей заботы.
Мужчина указывает на дверь.
— Да