из кувшина и пригубил.
– Ты это пробовала? – спросил он с опаской.
– Пить пиво тоже вредно, – пожала плечиками Мерседес. – Но бывают гости, которые пьют.
– Я как раз один из этих непонятных типов, – сообщил Кратов, доливая.
– Вы, наверное, какой-нибудь важный сеньор инспектор, – сказала Мерседес со странной интонацией.
– Разве я похож на инспектора?!
Мулатка подумала.
– Не очень, – признала она.
– А ты видала хоть одного живого инспектора?
– Не-а!
– Почему же ты решила, что я – это он?
– Потому что вы, сеньор, ни на кого не похожи.
– Занятно, – пробормотал Кратов. – И все же я не инспектор. – Порывшись в корзинке, он вытащил с самого дна приплюснутый плод, похожий на румяную булочку. – Ха! – сказал он. – Вот уж не ожидал встретить здесь такое…
– Вы знаете, что это?
– Еще бы, – горделиво промолвил он. – Это, голубушка, акрор, иначе говоря – «райское яблоко» из садов прекраснейшего виконта Лойцхи…
– Это акрор с нашей делянки, сеньор, – возразила Мерседес, как показалось Кратову, несколько разочарованно.
«Нешто похвастаться? – подумал Кратов. – Все же, кое-что, чем Земля обязана лично мне…»
– А вот это я не знаю что такое, – сказал он, беря другой плод.
– Померанец! – воскликнула мулаточка с притворным негодованием.
– Апельсин, что ли?
– Почти как апельсин, но не апельсин. Хотя иногда его так и называют: горький апельсин.
– То есть, Зевс, конечно, бык, но не Критский бык… Никогда не видел.
– А вы кого-то ищете, сеньор?
– Угадала.
– Риссу, что ли? – наморщила она носик-кнопку.
– Не угадала.
– А мне не скажете?
– Не скажу. – Мерседес пренебрежительно оттопырила нижнюю губу, и он счел за благо прибавить: – Ты славный человечек, но непременно разболтаешь.
– Ага, – вынуждена была согласиться она.
– А я хочу сделать сюрприз.
– Какой же сюрприз?! Вы даже не прячетесь! – Мерседес вполне взрослым оценивающим взглядом исследовала его стати. – Вас и не спрятать, сеньор, разве что в загоне для бубосов…
– Видишь ли… Тот, кого я ищу, может не узнать меня в лицо.
Карие глазенки распахнулись во всю ширь.
– Вы, наверное, прибыли его убить!
Кратов поперхнулся горьким апельсином.
– Бог знает что ты городишь, – сказал он, продышавшись. – Кто же способен убить живого человека?
– Мы смотрели кино, – рассудительно проговорила Мерседес. – Называется «Ляг и лежи, пока я не ушел»… или что-то в этом роде. Один красивый сеньор в белом костюме и белой шляпе приехал издалека, чтобы убить другого сеньора, который еще раньше, много лет назад, убил его родителей. Так что этот второй сеньор никак не мог знать первого в лицо. Очень похоже?
– Ну, мои родители, хвала небесам, живы-здоровы, – сказал Кратов. – И это же кино о незапамятных временах.
– Или вот еще, – продолжала Мерседес. – Называется слишком коротко, чтобы я запомнила… – Она вдруг прикрыла глаза и поднесла ладонь к трепетавшему на ветру соцветию какого-то сорняка, что отчаянно пробивался к свету из-под скамьи. То ли соцветие было переспелым, то ли ветерок налетел… но Кратову на миг почудилось, будто зеленая плеть потянулась к исцарапанным пальчикам, как собачонка тянется лизнуть руку хозяина… Мерседес спокойно отняла ладошку и продолжала как ни в чем не бывало: – У одного молодого сеньора другой сеньор отравил отца, чтобы стать королем и любить его матушку. Я так и не поняла, чего он хотел сильнее, но только молодой сеньор, который был принцем…
– Я слышал эту историю, – перебил ее Кратов.
– Так вы ищете кого-то из учителей? Или у вас здесь ребенок… о котором вы долгое время не знали? Мы смотрели кино, называется «Там, где солнце садится в океан и плещутся русалки». Один сеньор любил молодую сеньориту, но она была из бедной семьи, а он – из богатой. Поэтому им запрещали встречаться: тогда так было принято…
– Я действительно ищу одного из взрослых, – терпеливо сказал Кратов. – А детей у меня нет.
Он поймал себя на том, что уже второй раз за последние несколько дней вынужден в этом сознаваться.
– Нет детей?! – поразилась Мерседес. – Но ведь вы уже довольно немолодой сеньор! Когда же вы хотите заняться своей семьей?!
– Я… размышляю над этим, – соврал Кратов. «А и в самом деле, – подумал он. – Какого черта я медлю?»
И вдруг до него дошло, что его, пожалуй, впервые в жизни назвали стариком.
* * *
– Это Ферма, – хмуро сказал долговязый юнец в бейсболке, что сразу выделяло его среди общей массы обитателей острова, и комбинезоне на три размера больше, чем следовало бы, на голое пузо. – Взрослые не должны здесь появляться до наступления сумерек. Таков уговор.
– Прости, я не знал об уговоре, – сказал Кратов.
– Я просто извещаю вас, – продолжал юнец скучным голосом. Серьезное выражение лица делало его похожим па старичка. – Ничего нет страшного в том, что вы прибыли. Просто нужно было уведомить окружную администрацию. А они или сообщили бы вам об уговоре, или сообщили нам о том, что вы едете. Майрон сказал мне, что Дракон вас напугал.
– Майрон преувеличил, – мягко возразил Кратов. – Бык по имени Дракон не мог меня напугать. В свое время меня не пугали и настоящие драконы, с огнем и крылышками.
– Все равно. Были случаи, когда приезжие пугались бионтов. Это Ферма, и здесь порой происходят необычные вещи.
– В общем, я готов к необычным вещам.
– Мерседес сказала мне, что вы ищете кого-то из учителей.
– Это правда.
– Но учителя появятся лишь к вечеру. – Помолчав, он добавил: – Хотя вы можете связаться с ними по браслету.
– Ничего, я подожду вечера, – сказал Кратов. – Если, конечно, меня не подвергнут принудительной депортации.
Он ожидал, что подросток непременно попросит перевести последнюю фразу на человеческий язык, но ошибся.
– Такого уговора не было, – сказал юнец. – Вы можете погулять по территории Фермы. Только не очень приставайте с вопросами. Если хотите, можете приставать ко мне. Меня зовут Грегор, нынче я сменный администратор и самый свободный человек на острове.
– Константин, – назвался Кратов. – Как погляжу, у вас тут не любят вопросов.
– Любят, – сказал Грегор. – Но предпочитают задавать их сами.
– Ты выглядишь не очень счастливым.
– А вам, господин Константин, понравится приглядывать за толпой сорванцов, которые никого не хотят слушать?
– Мне приходилось приглядывать за толпами самых разнообразных сорванцов. Правда, это были сорванцы с высоким сознанием социальной ответственности, но хлопот от этого не убавлялось.
– Некоторые забывают умываться,
