— вероятно, открывал дверь в комнату. Может быть, где-то среди мелочей затесался и календарик, который поможет определиться с тем, в какое время я попала? Пока я, предполагая, что попала в семидесятые, опиралась только на свои догадки.
Однако, как я ни перетряхивала ридикюль, больше ничего в нем не не было. Потайных отделений в сумочке тоже не обнаружилось. Что же делать?
«Думай, Даша, думай!…» — уговаривала я себя, в задумчивости постукивая пальцами по парапету. — «Должен же быть какой-то выход. Тем более ты — уже бывалая „попаданка“, не растеряешься!»
— Эй, герла! Скучаешь? — окликнула меня парочка длинноволосых парней с повязками на лбу, в джинсах и распахнутых не очень свежего вида куртках, из под которых виднелись разноцветные майки. — Может, полабаем? А ты нам подпоешь!
В другое время я бы, может быть, даже испугалась. Все-таки уже стемнело, а я одна, в пусть и знакомом, но в то же время чужом городе… Но сейчас я почти готова была расцеловать развязных ребят. Ну точно же! Я знаю, куда идти! И вовсе я тут не одна! Что ж, по иронии судьбы придется довольно скоро вернуться туда, откуда я не так давно уехала на Московский вокзал…
— Спасибо, парни! — вежливо отказалась я. — Может быть, в другой раз. Извините, спешу! — и, одарив мужчин веселой улыбкой, я уже уверенно зашагала к станции метро «Площадь Ленина».
* * *
— Дарова, Дашута! Заходи, гостем будешь! Тыщу лет тебя не видел!
Я пришла в уже знакомую квартиру на улице Желябова. Макс по прозвищу «Зингер», распахнувший дверь, надо сказать, моему визиту ничуть не удивился.
— Где целый день шлындралась? — как у старой приятельницы, поинтересовался он, чиркая спичкой и ставя чайник на плиту. На стене большой кухни все еще висели яркие постеры, которыми мы когда-то вместе с ним украсили помещение, готовясь к «олдовой» вечеринке для стиляг. Как ни странно, но именно танцы под когда-то популярную музыку помогли моей давнишней подруге, пережившей тяжелейшую душевную травму, прийти в себя.
Макс тем временем нарезал бутерброды и разлил чай по чашкам.
— Лопай! — радушно сказал он, ставя на стол сахарницу с рафинадом.
Только сейчас поняв, как я проголодалась, я мигом уплела бутерброды и залпом выпила две чашки чая.
— Целый день? — повторила я, вспомнив вопрос, заданный Максом.
— Ну да, — пожал плечами хозяин. — С утра заявилась, сумку бросила и как сквозь землю провалилась. Я пельменей сварил, думал, хоть на обед придешь. А тебя все нет и нет. Где была-то хоть?
Я, кажется, поняла. Настоящая Даша, скорее всего, прибыла из Москвы ночным поездом, оставила сумку на хранение у гостеприимного Макса, всегда готового приютить у себя странников — хоть из Москвы, хоть из Брянска, хоть из Владивостока, и отправилась гулять по Ленинграду. А на дворе стоял… я кинула взгляд на календарь, висевший на стене… 1975 год. Деревья, которые я видела по дороге к метро «Площадь Ленина», уже пожелтели. Люди, в том числе и я, были одеты уже не по-летнему. Значит, на дворе или конец сентября, или уже октябрь. А отплясывали мы с Лидой, Максом и его друзьями Владом, Олей, Ирой и Лешей на этой самой кухне на январских праздниках, больше полугода назад.
— По Невскому прошлась, на Дворцовую площадь сходила, на стрелку, потом — к «Авроре»… — на ходу начала я вспоминать обычные туристические маршруты. — Потом еще немножко погуляла — и домой.
— Ну и клево! Подружка твоя как, совсем оклемалась? — продолжал деловито интересоваться Макс, закуривая сигарету из пачки с надписью «ВТ». — Будешь? По знакомству достал.
— Спасибо, Макс! — от души поблагодарила я хозяина «хаты». — Не курю. А с Лидой да, все в порядке. Я позвоню от тебя, можно?
Выйдя в прихожую, я поздоровалась с пожилым странноватым профессором — соседом Макса и набрала на стареньком дисковом телефоне знакомый номер.
Глава 2
— Оу, привет, Дашка! — раздался в трубке бодрый голос моей подруги Лиды. — Погоди, я сейчас! Артем! Артем! Покачай ее минутку, мне поговорить нужно!
— Как дела? — осторожно поинтересовалась я. Судя по всему, жизнь подруги начала налаживаться. Честно говоря, мне просто больно было смотреть на нее, когда она, замерзшая и в каких-то лохмотьях, подошла к нам с Максом, когда мы выходили из «Сайгона» на Невском. Я так соскучилась по прежней Лиде: бодрой, веселой, никогда не унывающей и безоговорочно уверенной, что уж она-то точно знает, как надо жить… Тогда, зимой, у меня все внутри просто зашлось от жалости к этой красивой и убитой горем женщине, когда она, прижимая к груди куклу, завернутую в какое-то тряпье, жалобно попросила нас: «Ребята, десяти копеек не найдется? Молочка дочке купить…».
— Да как обычно! — все тем же бодрым голосом сказала Лида. — С августа зашиваюсь! Артем! Не качай ее так сильно, ты ее напугаешь! Своих так же будешь трясти?
— Ладно, мам, не буду. Постараюсь осторожно! — миролюбиво пробасил в ответ голос старшего сынишки Лиды — двухметрового черноглазого красавца Артема, невероятно похожего на ее саму в молодости — такие же красивые правильные черты лица, черные кудрявые волосы, фарфорово-белая кожа и невероятно длинные ресницы. На строгость мамы паренек никогда не обижался, понимая, что на самом деле она — очень добрая.
Сердце мое радостно заколотилось! Неужто и правда в семье моей лучшей подруги случилась долгожданная радость? Похоже на то.
— Тасе два месяца на днях исполнилось! — со скоростью пулемета трещала Лида. — Только-только в себя потихоньку прихожу. Хорошо хоть старшие уже подросли, а так бы вообще кукухой двинулась. Андрюшка на работе пропадает, по выходным только чуть легче становится — сцеживаю молоко в бутылочку, отправляю все семейство гулять, а сама плюхаюсь на кровать и засыпаю моментально. Два часа дневного сна — и я снова огурцом! Представляешь, я, когда мы с тобой в общаге жили, не понимала, зачем взрослым людям днем спать! А сейчас наконец поняла, какое же это блаженство!
Я радостно улыбнулась! Значит, так и есть: в семье Лиды после того, как мы с Максом привели ее в чувство, все наладилось. Они с мужем Андреем зажили счастливо, совсем как раньше. А Лида, судя по ее обычной слегка небрежной манере разговора, счастлива неимоверно, несмотря на усталость, присущую всем родителям новорожденных детей. Конечно, ей
