Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
не стала дожидаться, пока мне снова прилетит пощечина, и отвесила ее себе сама, и довольно сильно.
— На вашем месте, князь, я бы уже сиганула аж до Урала, — покашливая, призналась я. — Вы же думаете, что я от горя сошла с ума.
Я готова что-нибудь дать на отсечение, он так и решил, кроме того, он понятия не имеет, что такое Урал.
— Уверяю, если я не рехнулась от сумм, которые должен мой муж, то уже до конца своих дней останусь в здравом рассудке. Вы же были друзьями, вы знаете, сколько он должен? Полтора милли… сто пятьдесят тысяч золотом, — вовремя поправилась я. — А вот вы, князь, расписок с него не брали… кроме векселей на сорок три тысячи. Уверена, это не все, но знаете, у меня и этого нет. Так вот, — я хлюпнула носом, — у меня лишь один вопрос к вам: вы же знали, что мой муж не имеет за душой ничего. На что вы рассчитывали?
Князь, не ответив мне, встал, и я уже было предположила, что разговор завершен, но он подошел к столику и позвенел колокольчиком. Я запоздало вспомнила, что еще не расплатилась с извозчиком, а он все ждет, и нервно прикусила ноготь. В зале появился новый персонаж — лакей, похожий на таракана, и подобострастно уставился на князя.
— Принесите нам что-нибудь в мой кабинет, Казимир, — сдержанно велел князь, а потом обернулся ко мне: — Вера Андреевна, полагаю, мы сможем продолжить беседу в другом месте.
Я спорить не стала. Какая мне разница? Главное, что я еще могу что-нибудь выяснить и попросить отсрочку. Не то чтобы это меня спасло.
Вслед за князем я шла по таким же сквозным комнатам, как и в доме дяди моего покойного мужа. И в княжеском особняке спальни были проходными, и кабинеты, и комнаты для гостей. А кабинет оказался тупиковым, и я, устраиваясь в кресле, не удержалась:
— Значит, князь, вы не боитесь, что я убью вас? В отместку за смерть Григория Дмитриевича?
— Вы в самом деле считаете, Вера Андреевна, что я намеренно его убил?
Это прозвучало резко, одновременно со стуком закрывшейся двери, и меня обескуражило. Как бы ни было сложно, я не позволила себе показаться растерянной.
— Но ведь это была дуэль, князь.
— Григорий был инициатором дуэлей сорок четыре раза. Я был его секундантом на сорока трех. И ни одна из них не закончилась чьей-либо смертью. — Князь стоял, прислонившись к двери, очень напряженный, и я поняла — он преграждает путь слуге, который должен вот-вот появиться.
Кое-что в словах князя было не так. Конечно, пока не сходились цифры.
— А сорок четвертый раз? — спросила я.
— А на сорок четвертый раз я был его соперником, Вера Андреевна. — Наши взгляды встретились — тоже как поединок, и насколько я могла судить, честный. — И клянусь, а я, поверьте, понимаю в дуэлях не так уж и мало, Григорий твердо решил покончить со мной.
Я поднялась, подобрав юбку платья, не потому что она мне мешала, а потому что мне куда-то нужно быть деть руки: и чтобы не дергать себя за волосы, и чтобы князь не видел во мне угрозу. Я шумно вздохнула, сделала несколько торопливых шагов по просторному кабинету.
— Это Григорий нанес вам оскорбление, — проговорила я, глядя в стену. Занимательные шпалеры, наверное, дорогие. Почему я так обеспокоена причиной дуэли, все уже совершено, покойники не воскресают, а если бы вдруг так случилось… ну, я бы прикончила мужа с особой жестокостью, и если правда то, что пишут об адвокатах этого века и впечатлительной судебной системе, меня оправдали бы. — Я точно знаю, что в доме побывало множество секундантов и примирителей. Я точно знаю, что его умоляли попросить у вас прощения.
Я обернулась, раздираемая противоречиями. Мне нужно говорить о деньгах, а не о дуэли, какая теперь уже разница, из-за чего она произошла?
— Такие унижения не прощают, Вера Андреевна, — отозвался князь. И мне он казался не озлобленным, а усталым. — Григорий это прекрасно знал, вот почему я считаю — не только я, но и весь Кроненберг — что он был инициатором дуэли. Оставь я это оскорбление без ответа, и мне пришлось бы бежать. Оставь я его выходку безнаказанной, мне была бы заказана даже дорога в обитель.
Сорок три тысячи золотом. В такую сумму мой муж оценил давнюю дружбу, а в конечном итоге и собственную жизнь. И если бы он был жив… Никчемный, агрессивный, подлый, безалаберный, а впрочем, дворянство все эти качества в нем без сомнения очень ценило и подменяло другими, «благородными» словами: бонвиван, жуир, острослов, насмешник, каналья.
— Если вас это утешит, князь, — я почти до крови кусала губы, — то выживи мой муж после дуэли, я сама бы убила его. Я не шучу и не преувеличиваю. Он оставил меня и детей нищими в прямом смысле этого слова. Я не знаю, как и чем отдавать долги, у меня нет крыши над головой, — ну, это сейчас она есть, что будет завтра, я не предскажу, а князю не грешно навешать лапши, раз он с готовностью подставил уши. — Я без понятия, чем кормить детей и что есть самой. Это я не к тому, что прошу простить долг, а к тому, что прошу отсрочку.
Мы снова встретились взглядами, и я с замершим сердцем ждала, что князь или кивнет, или помотает головой, но он развернулся к окну, и теперь я видела только его высокую фигуру на светлом фоне.
Уже начинало смеркаться. Как там дети?
— Я не узнаю вас, Вера Андреевна.
— Я и сама себя не узнаю, князь. Имею я право спросить, какое Григорий нанес вам оскорбление?
Князь не повернулся и не ответил. Не так-то легко смотреть в глаза женщине, чью жизнь ты сломал, пусть против воли, спасая себя самого, но я хотела понять, насколько сильной была вина моего мужа и насколько я могу верить своей первоначальной догадке, что все — и оскорбление, и поединок — было лишь для того, чтобы не выплачивать долг.
— Как давно вы сказали Григорию, что предъявите векселя?
— Я не собирался их предъявлять, Вера Андреевна. Хотите спросить, почему векселя, ведь вы же правы, это не вся сумма, которую Григорий был должен мне. Он сам так захотел,
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
