их нарушить, её казнили. Говорят, так умерла мать одного из принцев, когда хотела оставить себе новорождённого сына.
Без матерей дети росли сами по себе. Старших некоторое время воспитывали кормилицы. Младших — старшие. Всем давали образование, мальчиков обучали музыке огня. Но в целом принцы и принцессы были предоставлены сами себе и занимались, чем хотели — лишь бы не мешали и не позорили имя рода. Так в Обсидиановом дворце вырос целый цветник личностей с самыми разными характерами.
Никто из императорских детей никогда не видел свою мать. Жизнь и имя — единственные дары, которые они получали от той, кто в других обстоятельствах стал бы им самым родным человеком на свете. И то матери дозволялось дать имя ребёнку лишь потому, что император не желал заниматься этим сам. Говорят, он даже не знал точно, сколько у него детей.
Рэйтана волновали совсем другие дела. Он совершенствовался как заклинатель сам и нанимал на службу способных музыкантов огня. Другие стихии в императорской семье и при дворе запрещались испокон веков. «В стране вулканов правит огонь» — это всегда было незыблемым правилом.
Если какой-либо придворный заклинал другую стихию, и об этом становилось известно, его отлучали от двора и выселяли из столицы. Но даже это было милосердно, как если бы музыкант иной стихии появился в императорской семье. Такого на усмотрение правителя либо казнили, либо держали в заточении до конца дней, либо с позором изгоняли из семьи, вычеркнув его имя из семейного древа.
Всё потому, что в императорской семье блюли «чистоту стихии» так же свято, как чистоту крови, и горе принцу или принцессе, что посмеет нарушить негласный закон.
К другим своим подданным императоры Редаута не предъявляли столь строгих требований, и музыкантов других стихий можно встретить в княжестве, пусть и редко. Обычно это были самоучки, так как попасть в школу музыкантов в другом княжестве не так просто.
Школы требовали от потенциального ученика или богатого покровителя, или рекомендацию от уважаемого в этой школе человека, или деньги на взятку, чтобы такую рекомендацию добыть. Таким образом бедняки, даже если в их семье рождался талантливый музыкант, не могли отправить ребёнка на обучение, и он без наставников добивался на поприще заклинательства весьма скромных успехов. Таких называли бродячими музыкантами.
Школы огня Редаута, в отличие от других княжеств, последние два поколения принимали всех, кто демонстрировал хоть какие-то способности к заклинанию огня, независимо от достатка. Особенно почётным считалось получить приглашение в столичную школу, где из учеников делали мастеров пламени, пригодных для службы императору. Говорят, обучение там не обходилось без травм и ожогов, а потому в качестве формы ученики носили закрытую одежду, чтобы скрывать свои ошибки. И всё же с годами такая неизбирательность давала свои плоды — по сравнению с другими княжествами, магическая мощь Редаута была неисчислимо больше.
Страна вулканов и музыкантов огня.
* * *
Прибыв в столицу, Лань сразу заметила: что-то не так.
— Почему тут так много людей? Куда все идут?
— Так во дворце пир намечается. Вот все и идут за бесплатной едой, вдруг что перепадёт, — ответила Сона.
В дни больших праздников на улице столицы всегда ставили котлы с супом и раскладывали на столах фруктовые пироги и запечённые овощи. Все желающие могли прийти и поесть, и поток бедняков, которые ни разу в жизни не видели таких блюд, устремлялись в город, чтобы отхватить кусочек. Вот только еда заканчивалась быстрее, чем голодные, а потому драка за еду часто грозила превратиться в побоище.
Сона помнила, как мать впервые взяла её на такой праздник, наказав во что бы то ни стало держаться за её юбку. Когда девочку вели через толпу, а большие взрослые тяжело ударяли своими боками, Сона держалась своей маленькой ладошкой за маму изо всех сил. Она уже чуяла впереди запах свежей выпечки, и у неё текли слюнки.
Но чем ближе становился вожделенный аромат, тем плотнее обступала толпа. Сону прижали со всех сторон так, что стало больно. Она заплакала, но услышала над головой ласковое: «Потерпи, уже скоро». И на миг успокоилась, как вдруг впереди кто-то вскрикнул. Началось беспорядочное движение, бормотание, толкотня. Люди стали кричать всё громче, пихаться всё сильнее. Толпа то валилась вперёд, то резко отходила назад, кто-то падал в грязь, кто-то размахивал кулаками.
Сона в тот момент уже не понимала, где находится. Помнила только, что во что бы то ни стало должна держаться за юбку. И она держалась. Запомнила её красный цвет, каждый стежок и заплатку. Но внезапно её ударили по голове локтем и толкнули назад, маленькие руки не удержались и выпустили спасительную ткань. Сону бросало то в одну сторону, то в другую, как в штормящем море. В какой-то момент она оказалась на земле и свернулась калачиком. Кто-то об неё споткнулся и выругался.
Спустя долгое время, когда всё вокруг стихло, Сона открыла глаза. Кровавый закат золотил дорогу. Впереди валялись перевёрнутые столы с едой, а вокруг сидели и лежали люди. Кто-то держался за раны, другие ползали на четвереньках и пытались достать из грязи заветный кусочек съестного. Третьи выкрикивали имена и переворачивали тела.
Сона тоже звала. Размазывая по грязному лицу слёзы, искала глазами красную юбку с тёмными заплатками. И нашла. Край ткани вместе с сжатой в кулак ладонью выглядывал из-под двух тел. Сона пыталась их сдвинуть, но не смогла. Только бессильно пыхтела и плакала. В конце концов она без сил опустилась рядом с матерью и взяла её за руку. А когда разжала её пальцы, обнаружила в ладони кусочек свежего хлеба.
Сона, не помня себя от голода, тут же его съела. Но с солёными слезами и болью в груди на вкус он казался как пепел.
— Какой ужас, — услышала она тогда голос, полный скорби и сочувствия. — Как такое могло случиться?
— Шестая госпожа, будьте осторожны. Здесь всё ещё может быть опасно.
Вдруг тень накрыла Сону. Она обернулась и увидела белокурые волнистые волосы и протянутую белую ладонь.
— А мне с пира что-нибудь перепадёт? — выдернул её из воспоминаний весёлый голос Лань. — Я скучала по местным булочкам. В Долине они как будто из песка сделаны, хоть выплёвывай!
Сона посмотрела на Лань нечитаемым взглядом, но сказала только:
— Вам перепадёт нечто более серьёзное и несъедобное, если опоздаете.
— Ай, да помню я. Бежим!
С каждым шагом Обсидиановый дворец рос перед ними чёрной громадой и казался высокой природной скалой. И только подойдя ближе, можно было разглядеть выдолбленные ступени, колонны, окна, балкончики и перила.
Лань
