заходит Дима. В его взгляде столько нежности и тепла, что на душе сразу становится легче.
Ланской в принципе особенным образом действует на меня. Стоит увидеть мужчину, как у меня учащаются пульс и дыхание, если бы не вся серьезность ситуации, в которой мы с Викой оказались, то можно было подумать, что я влюблена.
Но это ведь бред. Быть такого не может!
Просто Дима – мой первый и единственный мужчина и именно поэтому у меня на него такая реакция.
– Привет, – мне даже не нужно выдавливать из себя улыбку, она сама появляется на губах.
Смотрю на Ланского и понимаю, он не уезжал домой. После инцидента со Станиславом и нашего разговора, остался в отделении.
– Ты все-таки здесь ночевал? – удивляюсь, видя взлохмаченные волосы на голове у мужчины.
– Конечно, – говорит твердо. «Не мог тебя одну оставить» читается между строк.
От проницательного мужского взгляда кровь приливает к щекам. Мне становится жарко и вместе с тем душно.
Кружится голова.
Дима заходит в палату, подходит к Вике, останавливается и некоторое время смотрит на малышку. Судя по легкой улыбке, что касается уголков губ, он остается довольным.
Оставляет мою дочку спать и направляется прямиком ко мне.
– Держи, – протягивает белый бумажный стаканчик со свежесваренным кофе. Из второго такого же отпивает сам.
Сделать глоток кофе хочется нестерпимо, но разве кормящей матери можно? Вряд ли.
А маме ребенка с врожденным пороком развития ЖКТ и подавно нельзя.
– Мне нельзя кофе, – напоминаю мужчине.
Вообще удивляюсь почему Дима вдруг именно кофе меня угостил. Не думаю, что он забыл про грудное вскармливание.
А может и правда, забыл.
– Можно, – кивает. – Он без кофеина.
И эти три слова в очередной раз переворачивают весь мой мир.
– Спасибо, – произношу с благодарностью, принимая бодрящий напиток. Мне очень приятна его забота и я даже не думаю этого скрывать.
– На здоровье, – искренне улыбается мне.
А еще я вдруг замечаю за собой странную реакцию организма, сердце слишком быстро начинает биться и дыхание сбивается. Мне снова хочется спрятаться в коконе крепких мужских рук.
Чтобы скрыть внезапно появившееся волнение, подношу стаканчик ближе к лицу, делаю вдох и едва не стону от удовольствия, ощущая божественный аромат. Делаю глоток.
– М-м-м, – закрываю глаза. Очень вкусно. Это как раз то, чего мне не хватало, пока я здесь лежу. – Спасибо, – благодарю Диму еще раз.
– Как ночь? – спрашивает, присаживаясь на край кровати. Я невольно подаюсь чуть вперед.
Смотрю на мужчину, пытаюсь справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Еще никто и никогда не вызывал такие эмоции у меня, как Ланской.
Хоть уже утро, но я вижу, как сильно Дима устал, его внимательные глаза смотрят с заботой, а я понимаю, как сильно ему самому забота нужна.
Подбородок и щеки покрыты трехдневной щетиной, рубашка помята, а ведь ему нужно быть собранным и готовым. Он – врач. Ему на износ работать нельзя.
Мне вдруг становится стыдно, ведь это из-за меня Дима так сильно устал.
Если бы я не свалила ему на голову свои проблемы, то все было иначе. Ему не пришлось ночевать в отделении, оберегать мой покой и подставляться.
Видимо, Станиславу нужен наследник и очень срочно, но забрать Вику и лишить меня дочери я не могу позволить. Она моя, не его!
Но он об этом не знает…
– У нас все хорошо, – отвечаю, с трудом переборов себя коснуться мужчину. – Тебе удалось хоть немного поспать?
– За меня не переживай, – отмахивается. – Я в порядке.
– По тебе и не скажешь, – говорю полушутя.
– Дел было много, – тактично уходит от пояснений, а я вдруг понимаю, что именно за дела у него были.
Он изучал историю болезни Тимоши и поэтому не успел отдохнуть.
– Вика кушает сама? Всю норму съедает? – переходит к делу. Киваю.
Дима расспрашивает меня об успехах малышки, уточняет насколько я приспособилась ухаживать за стомой, все ли мне понятно и все ли получается. На каждый из вопросов отвечаю честно, как есть. Мне не имеет смысла что-либо скрывать от Ланского, и он это тоже понимает, ведь на кону стоит жизнь и здоровье моей дочери.
– Настя, завтра я вас должен буду выписать, – под конец разговора Дима озвучивает столь желанную для меня новость.
– Правда? – спрашиваю, не веря своим ушам. Я не могу сдержать свою радость, да и не собираюсь! – Дима, спасибо! – едва не кидаюсь Ленскому на шею. Успеваю остановиться в последний момент.
Мы завтра будем дома! Поедем к Тимоше, я увижу своего сына, обниму его, расцелую. Ах, какое же счастье!
– Было бы за что, – улыбаясь, говорит мне.
Мы еще некоторое время болтаем, пьем кофе, я рассказываю ему про Тиму, показываю его детские фото. Даже перекидываю Диме несколько из них.
Кофе давно выпит, Викуля по-прежнему спит, а мы говорим и никак не можем остановиться.
Вдруг слышу, что у меня вибрирует телефон. Беру аппарат в руки, извиняюсь и прерываю наш разговор, смотрю на экран. Там высвечивается незнакомый номер.
Отключаюсь.
– Прости, – прошу еще раз. – Так, о чем мы говорили? – интересуюсь.
Но Ланской не успевает сказать, как мой телефон снова начинает вибрировать.
– Да чтоб тебя! – произношу в сердцах.
– Настя, прими вызов, – требует.
Бросаю на Ланского вопросительный взгляд, но он лишь хмурится и ничего не добавляет.
– Думаешь? – сомневаюсь.
– Уверен, – заключает он.
– Да реклама опять, – хочу отмахнуться, только вот серьезное выражение лица сидящего рядом мужчины сделать это не позволяет.
– Возьми трубку, – произносит с нажимом. От его голоса у меня вдоль позвоночника пробегает холодок. – Если реклама, то отключишься.
– Ну ладно, – произношу настороженно. Нажимаю на зеленую клавишу. – Алло.
– Анастасия Яковлева? – в динамике раздается сухой мужской голос.
– Она самая, – говорю, не сводя с Димы своих перепуганных глаз. – А вы кто? Можете представиться? – спрашиваю.
Замираю в ожидании ответа. Даже сердце забывает стучать.
– Вас беспокоит адвокат Станислава Волкова, – в динамике раздается то, чего услышать я никак не ожидала. – Знаете такого?
– Д-да, – от нахлынувшего страха едва могу ворочать языком.
– На вас было подано исковое заявление в суд, – продолжает монотонным тоном мужчина. – А также написано заявление в прокуратуру.
– В прокуратуру? – ахаю. У меня просто нет слов.
Смотрю на Диму полными страха глазами, на его скулах подрагивают желваки. Ланской вне себя от злости.
– Дай телефон, – требовательно произносит и, не дожидаясь ответа, забирает аппарат из моих рук. – На каком основании написано заявление в прокуратуру? – спрашивает крайне настойчиво. Его голос сух и суров.
Я сижу не в силах пошевелиться. У меня самый настоящий шок.
Мужчины о чем-то говорят. Как понимаю, адвокат Станислава предлагает полюбовно договориться
