Гадал ли я, чтоб в оный день священныйБыла потребна крепкая броняОт нежных стрел? Что скорбь страстного дняС тех пор в душе пребудет неизменной?
Был рад стрелок! Открыл чрез ясный взглядЯ к сердцу дверь – беспечен, безоружен…Ах! Ныне слезы лью из этих врат.Но честь ли богу – влить мне в жилы яд,Когда, казалось, панцирь был не нужен? —Вам – под фатой таить железо лат?
Наступила пауза, и слышно было неровное дыхание чтеца. Боже мой, все то же – любовные страдания, неудовлетворенные желания. Ничего нового. У всех одно и то же. Но меня это больше не интересует. Все. Хватит. Никаких желаний, а следовательно, и никаких страданий. Точка. Теперь на повестке дня – спокойная жизнь одиночки. Расчет только на себя.
Мысли перебил женский писклявый речитатив. Дублин. Литфестиваль. Молодые поэты. Голос был таким резким, что радио пришлось выключить. Не буду, не буду, не буду. И про все эти нежности больше не буду. Буду наконец независимой… вам-под-фа-той-та-ить-же-ле-зо-лат.
Скоро потянулись высокий, заросший мхом забор, сторожевые башни и дом привратника. Ворота открылись автоматически, дорога через парк заняла еще минуты две, и только после этого я увидела сам отель.
Путеводители не врали, Эшфордский замок был действительно огромным. На протяжении столетий он обрастал пристройками и вымахал до размеров городского квартала. Бесформенный, из темного камня, истерзанный дождем и ветром, но все еще надежно хранящий знаки ведьм в своих каминных трубах.
После парадного подъезда и холла с низкорослыми рыцарями в доспехах шла длинная анфилада гостиных. В них размещались регистратура, библиотека, бар и заставленный громоздкой мебелью парадный зал для приемов в донжоне. Вся эта внушительных размеров роскошь отчаянно нуждалась в ремонте, а от затхлого запаха ковров не под силу было избавиться, сколько ни проветривай.
Навстречу мне вышел плотный администратор в ливрее. Он грустно попросил заполнить анкету – действительно, страдание здесь выглядело куда уместнее дружелюбия. Меня поселили на втором этаже. Два узких окна, затертых по углам, смотрели на фонтан, криво бьющий в небо пенной водой.
Единственной отремонтированной частью всего замка был салон красоты с примыкавшими к нему бассейном, сауной и тренажерным залом. Туда я и отправилась.
– Конгали, – представилась массажистка и протянула мне мягкую ладошку. Волосы у нее были так аккуратно собраны на затылке, словно их собирали по волоску, пухлые губки сияли блеском, а глаза, темные, широко раскрытые, смотрели на мир с удивлением. Она светилась здоровьем, на щеках матово переливался румянец, а белки глаз были голубыми, как у младенцев.
“Кон-га-ли”, – повторила я про себя. Имя каталось во рту сладким ландрином.
Опять пришлось что-то заполнить.
– Что это у вас?
– Это? След от обручального кольца.
– Как шрам. И как долго вы его носили?
– Двадцать один год.
– А теперь – нет?
– Теперь нет. А вы? Замужем? – Я легла на кушетку. Она замолчала, покрутила носиком, и между бровей у нее появилась складка.
– Нет.
– Что, не хотите?
– Да нет.
– А что?
– Нет мужчин. Ну то есть достойных нет. У нас здесь народу вообще немного. – Она пальчиком описала в воздухе круг, и я не поняла, говорила она про замок, про соседний город или про всю Ирландию.
