Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
консервами, шоколадом и сырами. Несмотря на внушительные размеры усадьбы, с трудом верилось, что все это могло поместиться внутри, да еще оставалось место для жизни целой семьи и прислуги.
В такой атмосфере очередные новости из Будапешта явились совершенной неожиданностью. Говорили о государственном перевороте, который грозил лично нам серьезными и совершенно невероятными по своей абсурдности последствиями[31]. Это было главной темой за обедом.
– Салаши наш человек, на него давление Запада не подействует. Уверен, со дня на день депортации продолжатся и венгерский сброд опять задаст нам жару. Эйхман добился-таки своего.
– Но какой толк в этом решении? Что мы будем с ними делать?
Габриэль, внимательно слушавший офицера, сидевшего за соседним столом, повернулся ко мне и вопросительно глянул. Я пожал плечами:
– Что ж, наши крематории уже выведены из строя, так что этим евреям действительно придется поработать. Хоть раз в жизни мы им скажем правду.
– Интересно, где Эйхман будет добывать транспорт, чтобы переправить их сюда?
– Боюсь, если в ближайшие дни он не найдет фею, которая восстановит для него железнодорожные пути, то составы будут не главной проблемой Эйхмана.
Но вскоре стало известно, что Эйхман в прямом смысле обошел оба эти препятствия. Он отправил евреев… пешком. В Австрию. Почти двести километров. С благословением копать противотанковые рвы под Веной. Почему Вена?! Почему противотанковые рвы?! На кой черт они были там сейчас нужны?! Никто не понимал, что происходит, и каждое новое сообщение, приходившее в лагерь извне, казалось сюрреалистичнее предыдущего. Говорили, что в первой партии, отправленной Эйхманом, было около тридцати тысяч евреев. Следом должны были выйти еще сорок тысяч. Все понимали: если это правда, то такой поход без еды, теплой одежды, в промозглый дождь и первые заморозки должен был завершиться весьма плачевно. И это при том, что, судя по всему, штаб рейхсфюрера, Шпеера и те немногие немецкие промышленники, что держались на плаву, все еще строили какие-то конкретные планы на эти рабочие руки.
– Эйхман совсем спятил, это убийство, – согласно кивнул Габриэль, когда я рассказал ему о происходящем, – откровенный саботаж приказа рейхсфюрера о сохранении рабочих рук. Ваш австрийский чертик бесстрашен.
– Бехер[32] устал от того, что творит Эйхман, и подал жалобу лично Гиммлеру. Бехер – прагматик, он сознает, что война скоро кончится и чем все это грозит. Не то чтобы в нем мораль проснулась, но он понимает, что наше решение еврейского вопроса со всех сторон дурно пахнет. Я бы даже сказал, смердит. И эта вонь разнеслась не только по всей Европе, но уже давно и по другим континентам. За порчу воздуха нас заставят отвечать.
– И что Гиммлер?
– Отправил нашего Хёсса разобраться со всем на месте.
Впрочем, я уже знал, какую картину предстояло лицезреть Хёссу. Один из офицеров, откомандированных в Венгрию, вернулся накануне и описал все весьма живо:
– Я и помыслить не мог, что это правда, пока не увидел все своими глазами! Дороги из Будапешта в Вену забиты нескончаемым потоком пеших колонн! Да там и треть не доберется до места назначения! Они ограблены, избиты, уже даже не пытаются поддерживать друг друга, переступают через трупы и плетутся дальше! Не знаю, о каких противотанковых рвах говорил Эйхман, но это полнейшая чушь! Я лично видел в толпе женщин и совсем малых детей, которых там не должно быть. Есть директива – только работоспособные! Какой смысл всего этого, если никто из них не принесет никакой пользы рейху?! Не знаю, что за бес вселился в Эйхмана, но он действует вопреки всем распоряжениям рейхсфюрера! Вы можете себе представить подобное?
Я гадал, когда же мне доведется выслушать другую сторону, которая опишет мне этот бардак. Письмо Эйхмана не заставило себя долго ждать.
«Бехер хороший, Хёсс хороший, все вдруг стали играть в хороших! Но я тебе скажу, как обстоят дела на самом деле: Бехер – ублюдок, из-за которого я теперь выгляжу плохим. Чертов конокрад[33] творит чистое свинство. Он обычный торгаш, который и сам ничуть не лучше тех, с кем торгуется. Готов спорить, у него в роду было немало евреев. Будто я не знаю, какие астрономические суммы он получает от местных евреев в обмен на то, что вычеркивает их имена из моих списков. Одна шишка из Будапештского комитета помощи евреям лично мне подтвердила, что Бехер получал от них взятки. Ты и понятия не имеешь, какой сейчас развернулся торг! Все вдруг возжелали спасать этих несчастных: и Международный комитет Красного Креста, и шведский Красный Крест, и датский, и швейцарские дипломаты, и врачи. Все переписываются со всеми по этому поводу, каждый стелет солому. И Бехер, и Хёсс, и Мюллер, и Кальтенбруннер, и даже этот опарыш Лоллинг[34] что-то там проворачивает с иностранными переговорщиками. Все вдруг стали экспертами в еврейском вопросе, осознав, что этот сброд можно не уничтожать, а продавать их же собратьям в обмен на будущую индульгенцию. На них разве что ценники не вывесили! Я единственный, кто продолжает выполнять свою работу вопреки всему. Что ж, можно сказать, я вам гнал в этих транспортах ценнейший капитал. Пользуйтесь…»
За чтением этого письма меня и застал Габриэль. Поприветствовав его, я без лишних слов протянул ему исписанный лист. Он с интересом пробежался по нему глазами и вернул обратно.
– Уже имел возможность обсудить Будапешт за завтраком.
– Судя по всему, в Венгрии начался откровенный торг за евреев.
– Вот увидите, позже все эти сделки по купле-продаже еврейских жизней будут выставлены всеми причастными как попытки их спасения. Впрочем, не осуждаю. Очень неплохой вариант. Эйхман меряется причиндалами с Бехером, и уже сейчас детородный орган Бехера явно выигрывает. Он настоящий коммерсант. В каждом новом распоряжении касательно евреев он видит не кучу организационной головной боли, как Эйхман, а возможность. Бехер слышит приказ, а в его голове он уже исполнен таким образом, чтобы в ходе процесса в его кармане осела весьма ощутимая сумма. Или, на худой конец, в кармане СС. Его сделка с Вайсом[35] – шедевр. И что в итоге? Бехер избавился от полусотни евреев и попутно обогатил СС, а учитывая, что предприятия Вайса производили все, от булавок до самолетов, – то сумма явно была астрономическая. Да, эти полсотни евреев не в концлагере, но так здесь и без них хватает других евреев, которым не свезло сохранить свою шкуру в обмен на процветающий промышленный гигант. Оголтелый и болезненный патриотизм Эйхмана, от которого нет никаких дивидендов, ныне не в цене. Сегодня от него один урон. Если поразмыслить, возможно, и всегда был. Впрочем, оставим… я лишь хочу сказать, что выберутся такие,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
