мне не помогать, просто составь компанию, как в прошлые разы. Да?
– Нет.
Повисла небольшая пауза.
– Почему? – печально спросила Куросэ.
– Не хочу видеть, как погибнет Кадзуя.
– Я буду его телохранителем, и он ни за что не умрет! – пообещала Куросэ с поразительной для человека, который еще ни разу никого не спас, самоуверенностью.
Каждый раз поражаюсь, откуда у нее столько запала.
– Помнится, с менеджером и Саякой-сан ты говорила то же самое. Так что сомневаюсь.
Куросэ понуро повесила голову. Кажется, я слегка перегнул палку, но все-таки считал, что кто-то должен был сказать все как есть. А в прошлый раз она и сама могла погибнуть, если бы я ее не удержал. Куросэ только подставляла себя под удар. Небезопасно все время ошиваться рядом с человеком, которому предначертано вскоре умереть. Какой смысл, если и другого не спасешь, и себя в придачу погубишь?
– Ладно, одна справлюсь. Но если у меня получится, то пообещай, что ты тоже попытаешься сбежать от смерти. И кстати, журналы мы тоже все распродали, так что пари выиграла я!
– Не считается: я не соглашался на пари. И вообще: что конкретно ты мне предлагаешь?
Куросэ перевернула страницу блокнота и показала разворот: «Арата-кун → 6 декабря → Несчастный случай». Ага, понятно, как она оценила мою судьбу. Мне даже захотелось возмутиться, почему она не рассматривает в моем случае других вариантов, но тут мое внимание переключилось на нижнюю строчку. «Спасение → Прогулять школу, не выходить из комнаты», – вывела она аккуратным почерком. Очень просто и, возможно, неожиданно эффективно.
– Ну, идеальный же план? – победно улыбнулась Куросэ.
Я ответил ей тяжким вздохом:
– Кажется, мы это уже обсуждали, но что, если дома пожар? Что, если сердечный приступ? Тогда все равно не поможет.
– Ну да, ну да. Но все-таки с моим планом шансы на выживание намного выше.
– Не уверен, что все так просто… – Я поднялся с места и подхватил сумку.
– Ты домой? Но военный совет еще не окончен!
– Первого декабря буду весь день валяться дома. Шестого – пойду в школу. Свободна.
Куросэ что-то возразила, но я уже не слушал.
«Может, спасти человека от смерти не так уж и сложно», – вдруг подумалось мне. Для несчастного случая достаточно буквально нескольких секунд, и самоубийцу можно или переубедить, или просто помешать ему осуществить задуманное. С убийством и болезнью сложнее, но тут в пользу старшеклассников выступает статистика. Так что, может, и для нас с Кадзуей еще не все потеряно.
Но сколько я об этом ни думал – нет, не вариант. Я приму судьбу и проведу остаток дней так, чтобы умереть без сожалений. Конечно, страшно. Но я сам принял это решение, и Куросэ меня не переубедит.
Настал новый день, двадцать первый с конца. Я решил махнуть рукой на школу и готовиться к смерти.
Для начала надо закончить все дела, какие получится.
Утром я читал книги, которые скопились на полках, чтобы не жалеть – или хоть не так жалеть, – что не успел.
Во второй половине дня у меня стояла смена, так что я сел на велосипед и укатил в комбини.
Надо будет сказать, что я дорабатываю последний месяц и увольняюсь. По-хорошему, стоило озаботиться этим вопросом раньше, но я не подумал.
Первым делом я предупредил Танаку, но она вежливо объяснила, что это надо не ей сообщать, а менеджеру, когда тот подойдет.
Новый, которого поставили вместо покойного Кимуры, оказался не в пример строже, и я его недолюбливал.
Когда смена закончилась, я прямо перед выходом поставил нового начальника в известность. Никак не объяснил свой внезапный уход, но тот безразлично кивнул, принимая к сведению, и я даже расстроился. Вот Кимура бы наверняка попытался меня уговорить остаться. Затем я выехал на темную дорогу.
На следующий день опять в школу не пошел. Кадзуя с Куросэ закидали меня сообщениями, но я их игнорировал.
С утра читал, днем, вечером и до ночи – доигрывал игру. После финального босса посмотрел целиком титры. С одной стороны, я был доволен, что довел дело до конца, с другой – такая пустота скопилась на сердце, что полились слезы.
Я не вернулся на занятия ни на следующий день, ни на следующий после него и заканчивал дома все дела, которые мог припомнить. Вот уже и книжек непрочитанных почти не осталось, и посмотрел три фильма, которые давно собирался.
По сути, только стол пока не разобрал. Надо избавиться от всего, что могло меня компрометировать, и подумать над предсмертной запиской. Стоит ли вообще ее писать? Наверное, нет. А то, скажем, собьет меня машина, найдут записку – и еще подумают, что я сам прыгнул под колеса, а это меня не устраивало. Каково тогда придется маме? Так что я не стал.
И вот опять наступила суббота. В зеркале над моей головой уже отражалось число 17, и я очень пожалел, что его увидел. Я обещал себе, что по возможности не буду смотреться в зеркала, но сегодня по невнимательности поднял глаза, когда умывал лицо.
Сердце сдавили невидимые тиски. От большого числа почти ничего не осталось.
Это как с выпускным в средней школе: сначала его ждешь не дождешься, и время еле ползет, а как наступает – сразу как-то тоскливо и жаль потраченных впустую дней. Похожее чувство, хотя, конечно, ситуации совершенно разные. С этими мыслями я переоделся и вышел из дома.
Сегодня я в первую очередь наметил себе поход в парикмахерскую. А то заодно заметил в отражении, что волосы отросли. Хотелось перед смертью привести себя в порядок, так что я записался заранее.
– Вам как подстричь?
– Как захотите. На ваш вкус.
– Хорошо!
Я быстро пожалел о своем решении. От чего в парикмахерской не сбежишь, так это от зеркала. Оно висело прямо передо мной, и я волей-неволей смотрел на ненавистные цифры. Решил, что просижу все время с закрытыми глазами. Но, увы, мастер попался болтливый, пришлось открыть их на время разговора.
– Скажите, вы, наверное, старшеклассник? – спросил этот колоритный дядька с длинными волосами.
Я толком не видел в зеркале его лица, потому что его закрывали цифры. Почему-то мне стало смешно.
Почти час он донимал меня расспросами, но я все вытерпел, расплатился и ушел.
На обратном пути заглянул в парк, в котором играл с самого детства, накупил сладостей в любимых киосках, прошелся по округе, предаваясь воспоминаниям.
Меня захлестнула ностальгия, и я даже щелкнул вечереющее небо. Оно попало мне в настроение.
Только я про себя порадовался, что день получился неожиданно насыщенный, как вдруг динькнул телефон.
«Можем
