– Да будет ночь!
Тень пронеслась во второй раз.
– Повторите! – потребовал Мудрец.
– Да будет ночь! – хором проговорили братья и Калике, голос которого был таким же торжественным, печальным и тревожным, как и у Мудреца.
– Вечна, – добавил гигант тихо, будто про себя.
В ту же секунду серебристая трава, окропленная кровью, зашевелилась.
Из земли вырвались темные ростки, которые вытягивались на глазах, и вот уже надулись ярко-красные бутоны, поднатужились – и распахнули миру лепестки. Каждый цветок оказался размером с ладонь. С длинных мясистых лепестков капала вязкая жидкость, а в самом центре был… глаз.
Настоящий человеческий глаз! Тычинки тоже имелись, они заменяли ресницы, и цветы заморгали, уставясь на близнецов.
Мудрец, однако, ничуть не удивился. Он протянул руку, провел пальцем по алым лепесткам и продемонстрировал братьям. Палец был испачкан в крови.
– Ваша, – пояснил Мудрец. – И это все, – он указал на новые и новые вырастающие цветы, – ваши Цветы Лжи. Давненько я не видел их в Полуночи, надо сказать!
Цветы Лжи поднимались из земли двумя рядами, и Франциск понял, что один ряд Цветов – его, а второй – Филиппа. У его растений были карие глаза с голубым ободком, а у Цветов младшего брата – ярко-голубые с карим ободком.
– Между Цветами и пролегает Стезя, – сказал Мудрец. – Они будут вырастать по мере того, как вы будете идти, и указывать направление.
Франц тут же сделал пару шагов по Стезе, потянув за собой Филиппа. И правда: из травы впереди выпрыгнули новые ростки, и над серебристой тропинкой свесились еще несколько Цветочных головок, капая кровью на землю.
– И кажется, я знаю, какой будет первая печать. – В голосе Мудреца слышалось волнение. – Ее Стража называют Хранителем Лжи. Он коварен и не пропустит вас к печати просто так. Однажды мы встречались…
Хозяин Гнезда нахмурился и – показалось ли? – передернул плечами, но мигом взял себя в руки.
– Что ж, пора расставаться. Удачи вам, и да осветят звезды ваш путь – неважно, будет он долгим или нет. Прощайте!
Мудрец отступил к двери и помахал платком. За его спиной закружили и затрещали мимикры, тоже кивая уходящим гостям крохотными головками.
Франц и Филипп развернулись и, преодолевая волнение, пошли по Стезе, а следом двинулся Калике, подхватив дорожные мешки, приготовленные хозяином Гнезда.
Цветы Лжи повели их в гору, пересекли тропу, по которой путники не так давно спустились в долину, и побежали в самую темную чащу, – туда, куда Калике прежде остерегал соваться.
Хочешь не хочешь, а пришлось следовать Стезе. Сперва казалось, ходу не будет – изгибающиеся деревья росли очень плотно, – однако достаточно скоро путешественники заметили, что Цветы Лжи выбирают те места, где просветы в зарослях шире: стало быть, Стезя не желала завести их в бурелом и бросить.
Над головой пел ветер.
Путники двигались гуськом: первым шел Франциск, следом Филипп, замыкал шествие Калике, и его когтистые лапы гулко топали, вороша прошлогоднюю листву. Франц то и дело оглядывался. Отдохнувший было Филипп вновь устал, начал спотыкаться, тяжело задышал. Тогда Калике подхватил Филиппа и посадил на плечо. Мальчик ахнул от высоты, однако монстр разрешил держаться за рога. Вскоре Филипп привык к мерному покачиванию и даже, кажется, задремал, причем Калике придерживал мальчика когтистой рукой.
Они шли всю ночь.
Время от времени в стороне от Стези слышались шорохи, воркотня, среди ветвей мелькали жуткие тени; чьи-то когтистые лапы вдруг выползали на тропу, норовя дотянуться до ног путников. Каликсу было нипочем, а вот Франц шарахался от таинственных жителей подлеска. Впереди над тропкой проносились, шелестя крыльями, стаи крохотных существ. Некоторые несли фонарики. Порой существа приземлялись на ближайшее дерево, развешивали между веток фонари и принимались петь и водить хороводы.
