взгляд поднимет, и все. Это вам не милая наша мегера из офиса.
Я доедаю быстро, потому что почти не жую. Но что делать дальше, не представляю. Сижу, теребя край белоснежной салфетки, рассматриваю собственную тарелку, поджимая пальцы ног.
Пока наконец не раздается голос женщины:
— Пройдемте в гостиную.
Встаем, как по команде. Детей за руки ловлю, впрочем, они не сопротивляются, сами сжимают ладошками крепко мои ладони. В тишине проходим в гостиную. Тут вполне могли балы Анны Шерер проходить, как по мне.
Присаживаемся на антикварные диваны. Нам тут же кофе наливают в малюсенькие чашечки, при виде которых у детей на мгновенье глаза загораются. Полагаю, они подумали, это игрушечные. Страшный взгляд делаю, и мелкие усаживаются рядом друг с другом.
Левка водит пальцем туда-сюда по обивке дивана, Макс рассматривает украшенной лепниной потолок с огромной люстрой посередине.
— Ну что ж, поговорим.
Ах вот чего мы все ждали? Разрешения начать беседу?
— Это Софья, — спокойно заявляет Даниил, откинувшись на спинку дивана. В этих декорациях он еще больше на князя похож, правда. — А это мои дети. Максим и Лев.
— Я Лева, — пищит мелкий, получив за это тяжелый женский взгляд.
— Уверен, что они твои?
Потираю висок, чувствуя себя совершенно по-идиотски.
— Уверен, мы провели ДНК-тест. Я тебе говорил.
— Говорил, но я не видела документов.
— Сомнений нет, мама. Это мои дети.
Снова на детей смотрит, а мне их аж собой прикрыть хочется. Придвигаюсь к Максу ближе. Он мою ладонь своей ладошкой сжимает. Чувствует, что что-то ненормальное происходит.
— Значит, это твои дети… — задумчиво тянет, поджав губы. Потом на меня смотрит. — Какая у вас родословная, девушка?
— Родо… — я не договариваю от изумления.
Даниил быстро говорит:
— У Софьи нет богатой родословной, мама. Она — девушка из обычной семьи. Отец бизнесмен, мать — учительница.
На него смотрит и вдруг отрезает:
— Исключено.
— Что? — вырывается от изумления.
— Исключено, — повторяет, уже на меня глядя. — Вы и мой сын… Нам это не подходит.
— Мам, мы это обсуждали, и я…
— Я могу сделать только один вывод: что ты оказался под влиянием этой женщины. Понимаю, возможно, на время можно увлечься. Она привлекательна, и по всей видимости, доступна…
Я краснею, сжимаю кулаки.
— Не надо ее оскорблять, — перебивает Даниил. — Я уже сказал, ты ее не знаешь. Она и дети здесь, чтобы вы могли познакомиться ближе.
— Даниил, этому не бывать, — мать на меня больше не смотрит. — Ты же сам это понимаешь. Ты на ней не женишься. Даже если признаешь детей… К чему тебе эти бастарды? К чему такая слава?
— Они мои дети.
— А ты мой ребенок. И я не собираюсь смотреть, как ты ломаешь свою судьбу. Хорошего вечера.
И поднявшись, просто уходит из гостиной.
— Мам, а почему она такая злая? — через несколько секунд тишины раздается шепот Макса.
Даниил благодаря ему приходит в себя. Поднявшись, идет на выход, бросив мне:
— Ждите меня в машине.
Молча следую его указанию, поймав на выходе сочувственный взгляд горничной. Чувствую себя неоднозначно. Конечно, я не ждала горячего приема, но такого… Ей вообще было плевать на мальчишек. Это же ее родные внуки! Ее кровь! Бастарды… Разве можно вот так?
Мелкие в машине сидят непривычно тихо. Кажется, дорогая бабуля произвела на них неизгладимое впечатление. Лучше бы уж скакали как обычно, это не заставило бы подозревать у них психологическую травму.
Слава богу, Даниил появляется всего через пятнадцать минут. Сбегает быстро с крыльца, весь такой безупречный, красивый.
Я вдруг остро чувствую ту разницу, о которой говорила женщина. Мы ведь действительно не пара. Я это с самого начала понимала. Просто когда он рядом оказался, когда мы с ним… Боже, мне все нравилось, даже противостояние дурацкое. Язвить, беситься из-за него.
А после ночи сегодняшней я глупую мысль допустила, что у нас может получиться что-то. Но нет, не получится.
— Все нормально? — спрашиваю, когда Даниил выезжает задом со двора. Бросает на меня быстрый взгляд.
— Извини за нее. Не держи зла. Она не хотела тебя обидеть.
Не хотела? Выглядит как раз наоборот.
— Она так воспитана. Мама… Она тоже из богатой семьи.
— С именитой родословной, полагаю, — не удерживаюсь от язвительности.
— Да. Богатый дворянский род. Какой-то ее предок служил при царском дворе.
Ясно-понятно. А тут Золушка нищая с двумя бастардами.
— С такой родословной могла бы и воздержаться от оскорблений.
Даниил вздыхает.
— Она не считает, что кого-то оскорбляет, Софья. У нее такой склад характера. Не стоило вас туда тащить. Я просто надеялся…
Он не договаривает, нахмурившись, уделяет все внимание дороге. Кидаю взгляд на мальчишек, оба носом клюют. Вот-вот вырубятся.
— На что надеялся? — спрашиваю тихо.
Даниил снова вздыхает. Бросив через зеркало заднего вида взгляд на детей, отвечает:
— Я был воспитан в строгости. Такое общение, какое ты видела сегодня… Это было обычное общение со мной. Независимо от возраста. С самого детства меня гоняли репетиторы, плюс разного рода занятия, физические, умственные, этикет высшего общества… Мое общение с матерью сводилось к тому, что она приходила экзаменовать меня вместе с преподавателями. Если она оставалась довольна, я получал удовлетворительный кивок. Это было большое счастье, Софья. Обычно она не была довольна. И я тренировался все больше и больше, чтобы стать еще лучше. Чтобы получить кивок. И может, даже, скупую улыбку.
Глава 39
Даниил замолкает, а я в полном шоке на него смотрю. У меня слов просто не находится. Мне его обнять хочется только, прижать ближе, чтобы его тепло почувствовать, и свое отдать. Чтобы ушло это проклятое ощущение ужасного детского одиночества, которое сейчас заполнило весь салон автомобиля.
— Мне очень жаль, — говорю искренне.
— Спасибо. Сейчас это уже не имеет значения.
Вот я бы так не сказала. Потому что последствия на лицо. Атрофированные эмоции Даниила явно берут корни из детства.
— Она совсем не проводила с тобой время?
— Нет. У меня была няня, которая ухаживала за мной, была рядом с утра и до поздней ночи. Она была хорошей, но все-таки не была матерью.
— А отец?
— Он постоянно работал. Я видел его еще меньше… Это все казалось мне нормой, Софья. Пока в моей жизни не появилась ты.
— И дети, — дополняю.
— Сначала только ты. Знаешь, сколько я тебя искал после той ночи? — кидает на меня взгляд. — Два месяца мои люди шныряли по всему городу, чуть ли не к каждому прохожему приставая.
— Что? — ахаю, расширив глаза. — Но… Почему?
— Я не знаю. Просто с тобой в ту ночь я впервые почувствовал себя…
