до того, как мы стали кататься вместе. А уж встав с ним в пару, я поняла, что пропала. Шансы свои я оценивала объективно и ни на что особо не надеялась.
Через полгода совместных тренировок он пригласил меня на свидание. А еще через два месяца мы выступили на первых соревнованиях как спортивная пара. Причем парой мы успели стать не только на льду, но и в жизни.
За один лишь соревновательный сезон мы смогли закрепиться в тройке лидеров сборной, что для недавно объединившихся спортсменов, несомненно, было солидным достижением.
Шел второй год наших совместных выступлений, амбиции росли, но пробить потолок и подняться в турнирной таблице выше соперников и по совместительству товарищей по группе никак не удавалось.
С началом наших отношений я заметила, что совместные тренировки стали даваться нам труднее. Приходилось все время контролировать, чтобы личные дела не мешали спорту, а на лед мы не приносили конфликты, которые неизбежно случаются у всех влюбленных.
– Что это вы какие невеселые? – спросила подошедшая к нам Юлька.
– Как будто у тебя есть повод для радости, – ответил ее парень. – Как все прошло?
– В штатном режиме, – бросила она.
– Получила нагоняй? – догадался Димка, который нашего с Витей разговора не слышал, так как был на арене.
– Лодыжка болит, – развела руками Юля. – Надо врачу показаться.
– Что-то ты к нему зачастила, – хмыкнул мой Дима.
Девушка одарила его презрительным взглядом, на который была способна только она, и зашагала по коридору, стуча пластиковыми чехлами на лезвиях коньков. В словах Димки безусловно была доля правды. Юля и правда часто обращалась к врачу, что в общем-то вполне нормально для спортсменов – всю жизнь нас преследуют травмы: большие и маленькие. Только вот визиты фигуристки в медицинский кабинет резко участились с приходом в нашу команду нового доктора.
Александр Романович был молодым специалистом, однако успел зарекомендовать себя как отличный спортивный врач. Я всегда следовала его советам и назначениям, и в результате травмы залечивались быстро, а выносливость повышалась.
Перед новым соревновательным днем все мы ночевали в одном отеле. Несмотря на то что некоторых связывали романтические отношения, соседи по номеру распределялись по половому признаку. В этот раз я жила с Юлей.
Она пришла в номер через полчаса после того, как по окончании соревнований всех нас привезли с ледовой арены на одном автобусе. Должно быть, заходила к своему Вите. Или в номер молодого доктора, кто ее знает.
Девушка была не в настроении, а я точно знала, что, когда она пребывает в подобном состоянии, к ней лучше не приставать. Я решила было отправиться к Диме, но тут в номер постучали.
– Чем занимаетесь? – весело спросила Лида и вошла в комнату.
Со своим партнером Артемом у нее не было ни любви, ни близкой дружбы – лишь взаимовыгодное сотрудничество, и она частенько проводила время с другими спортсменами.
– Я к Диме собираюсь, – честно ответила я.
Юля молчала, надув губы.
– А ты чего? – обратилась к ней Лида.
– Нога болит, – пожаловалась она.
– Давайте полежим, кино посмотрим, отвлечемся, – предложила Веретенникова.
– Я уже ухожу, – напомнила я.
Лидия начала ныть и уговаривать меня остаться, ссылаясь на то, что Юлю нельзя оставлять одну. Меня такая перспектива не особенно прельщала, но под ее натиском пришлось согласиться.
– Три балла! – все время повторял Димка, когда мы разминались в спортивном зале катка, успевшего стать нам родным.
– Это все еще солидный отрыв от соперников, – настаивала я. – Тем более Лида с Артемом допустили ошибки.
– Мелкие, – настаивал Дима.
Вчерашняя произвольная программа вышла у нас действительно удачной. Как и предполагалось, в результате мы стали вторыми, но сократившийся отрыв в баллах мой ненаглядный считал огромным достижением.
Я выдала дежурное:
– Будем работать.
Выйдя на лед, мы действительно принялись тренироваться с удвоенной силой. Работали над очень сложным каскадом из двух прыжков: тройного флипа и тройного тулупа. Такой даже Веретенникова и Скляров не выполняли. Если бы мы смогли довести его до идеала и показывать на соревнованиях, то поборолись бы за «золото» на чемпионате страны.
Беда в том, что Дима делал каскад идеально, а вот я таким же мастерством похвастаться не могла, от чего нередко испытывала чувство вины. Благо возлюбленный в меня верил и всячески подбадривал.
– Верь в себя, – говорил он, когда мы скользили за руку по ледовой поверхности, готовясь выполнять прыжки.
Я верила, но ноги будто жили отдельно от меня. Однажды на тренировке ко мне подъехала Лида и, резко затормозив на льду, бросила:
– Смотри!
Девушка разогналась, оттолкнулась и исполнила почти идеальный тройной флип, со второго прыжка, тулупа, она упала, но все равно смогла нас удивить.
– Шикарно, – восхитился Димка. – Не знал, что вы работаете над флипом.
– Не мы, а я. Так, после основной тренировки, – отмахнулась она. – У Артема он совсем не получается.
Веретенникова помчалась к другому борту, чтобы продолжить тренировку. Она чуть не въехала в Юлю с Витей. Пара как раз готовилась выполнять сложную поддержку. Несмотря на то что столкновения не произошло, Юлька зацепилась зубцами лезвия о лед и упала.
Партнер помог ей встать, но она, оттолкнув его в сторону, поехала к калитке, ведущей со льда.
– Смотри, сейчас снова к Александру Романовичу в медкабинет пойдет, – шепнул мне Димка. – Мне кажется, у нее с ним что-то намечается.
– Не выдумывай!
– Да точно тебе говорю. Бедный Витька. Наставит ведь ему рога, а он даже не заметит, пока в потолок катка ими не упрется.
До чемпионата России оставалось две недели. Каскад начал получаться стабильнее, но все еще не идеально. Димка был на седьмом небе от счастья.
– Это тренировки, – напомнила я. – На соревнованиях голова работает по-другому.
– У нас должно получиться! Юля с Витей на пятки наступают. Заметила, как стабильно они стали кататься?
– Это тренировки, – повторила я.
– И все же. Не хватало еще отдать им наше «серебро»!
– Оно еще не наше, – напомнила я.
– Василиса, – услышала я голос Татьяны Викторовны, которая наблюдала за нашей тренировкой из-за бортика.
Я подъехала к тренеру.
– Можно тебя на секундочку?
– Одну? – удивилась я.
– Да.
Это было крайне странно. Мы с Димой, в отличие от Юли с Витей, всегда все принимали вдвоем: и похвалу, и критику. Тренеру это было прекрасно известно.
Мы вошли в ее кабинет, и она предложила:
– Садись.
Я устроилась на краешке стула. Татьяна Викторовна садиться не стала.
– Василиса, ты понимаешь, насколько все серьезно?
Я не понимала.
– Что именно?
– Пришли результаты допинг-тестов месячной давности.
– И? – не поняла я.
– В твоих пробах обнаружили запрещенное вещество.
Я рассмеялась.
– Это ошибка! – уверенно заявила я тренеру.
– Ошибки быть не может, ты же сама знаешь. Лаборатория никогда не допускает промахов, иначе бы она просто этим не занималась.
– Я ничего не принимала, – с трудом выдавила из себя я.
– Может быть, выпила таблетку по ошибке?
– Татьяна Викторовна, вам же прекрасно известно, я принимаю все строго после консультации с нашим врачом. Так было всегда, и я не планирую ничего менять.
– И тем не менее в пробе нашли торасемид.
– Что это такое вообще? – искренне удивилась я.
– Препарат для лечения сердечной недостаточности.
– Но мне-то зачем?
– Его в том числе используют для ускорения процесса восстановления и снижения веса.
У меня не было проблем ни с одним, ни со вторым. Более того, Татьяна Викторовна и приняла меня в группу в том числе потому, что я никогда не испытывала проблем с контролем веса. Хотя это было актуально для многих других спортсменок. А в парном фигурном катании следить за фигурой крайне важно. Ведь любой лишний килограмм ощущался партнером как дополнительная нагрузка и мог влиять на результат.
Паника начала накрывать меня с головой. Вскоре образ Татьяны Викторовны поплыл у меня перед глазами. Кажется, теперь я знала, что представляет собой конец света. Прямо сейчас рушилась моя судьба. Я хотела было подняться со стула, но ноги не слушались. Пластиковые чехлы на лезвиях разъехались по полу, и вскоре я провалилась в темноту.
Не знаю, сколько я провела в забытье. Мне показалось, что вечность. Когда я попыталась открыть глаза, пришлось зажмуриться из-за яркого света. Вскоре я поняла, что лежу на кушетке медкабинета.
Прямо над собой я разглядела обеспокоенное раскрасневшееся лицо Александра Романовича. Он держал в руке какой-то бурый пузырек.
Я почувствовала на колене чью-то руку и увидела, что в ногах у меня сидит Дима. Бледный, как полотно.
– Все хорошо, – выдавила я из себя и попыталась сесть.
Не с первого раза, но у меня это получилось.
– Не торопись, – попросил
