Мой Эдмон Дантес
Дядя Миша был судовым врачом. И мы с сестрой всю жизнь были в него влюблены. Нет, неправильно. Влюблена была сестра. Я только так, как всегда, за компанию.
Сестра – это святое, это вслух можно сказать, что все, что она делает, нам не интересно. Ну а на самом деле, естественно, следуешь за ней шаг в шаг. Что она читает, туда и мы заглянем, что она слушает, тем и мы восхитимся. Если сегодня она будет восхищаться дядей Мишей, выбора у нас нет и другого пути тоже.
Хотя, безусловно, дядя Миша заслуживает восхищения. Я бы тоже в него влюбилась, только мне зачем, мне это совсем ни к чему. Только чтобы сестру поддержать. Но в принципе, конечно, вариант что надо.
Во-первых, красив. Ну просто очень красив. Эдмон Дантес, по-другому и не скажешь. Высокий мужественный брюнет. Ну, если уж не Эдмон Дантес, то, по крайней мере, Вячеслав Шалевич. Просто актер из фильма.
Потом, все-таки врач. А врач – это все знают – немного из другого круга. И врачи эти, они что-то такое знают про нашу жизнь, что остальным неведомо. Превосходство явное.
А дядя Миша не просто врач, он врачом служит на огромных кораблях, то есть, по-нашему, еще и моряк, а по-моему, так просто почти что капитан. Только лучше. Все-таки капитан – это военный, а врач – это интеллигенция. И при этом эта интеллигенция не просто оперирует в провинциальной больнице, а постоянно ходит в плавание, причем в заморские страны.
И еще было одно достоинство у дяди Миши. Он был неженат. Да, конечно, уже не юн, и такие мужчины, как правило, нас с сестрой не интересовали. Но этот был каким-то другим. И еще – он был другом наших родителей.
Наши родители – сибиряки – люди на редкость душевные и гостеприимные. И друзья у них все как на подбор, такие же. Все заводные, рассказчики прекрасные. И есть им дело до нас с сестрой. То есть не только с родителями общаются, но и на нас времени хватает. И подарки нам обязательно привозят.
Дядя Миша привозил подарки заморские, это всегда было что-нибудь из ряда вон. И не просто жвачка. Например, колготки тонкие цвета необычного, или купальники, или перчатки какие-нибудь. Все это вызывало небывалую зависть наших подруг и возносило нас на недосягаемую высоту.
Но все это было не так важно. Главное, дядя Миша был необыкновенный рассказчик. О морях и заморских странах рассказывал часами. Интереснее любого кино. Потому что это была абсолютная правда. Человек сам видел, сам испытал.
– Эх, Наталья, расти быстрее. Ну сколько стран объездил, сколько морей избороздил, нигде такой красивой девчонки не видел. Вырастешь, сразу женюсь на тебе. Даже вот сейчас и искать ничего не буду.
Наташка краснела до ушей.
– Дядя Миша, а вы сейчас женитесь! Она уже давно не растет, думаю, уже и не вырастет. Она как в двенадцать лет перегнала всех в классе по росту, так и все. Вот за два года ни на сантиметр не выросла. Так что женитесь. Больше все равно не вырастет!
Дядю Мишу смешила моя детская наивность.
– Мы ж не в мусульманской стране, Аленка, живем! У нас браки разрешены с восемнадцати лет. Наталья, сколько тебе – четырнадцать?
Наташа могла только мотать головой.
– Уже четырнадцать с половиной, – поддерживала я сестру что было сил.
– Ну вот, осталось каких-то три с половиной года. Родители, вы как, кстати, не против?
– Мы, кстати, пока еще не «за», – вставляла наша мама. – Ты же, Мишка, все время в плавании. Тебе сколько лет уже, тридцать пять? И до сих пор не женат. У тебя же на берег сойти даже ради этого времени нет. То Куба, то Австралия. А когда на побывку приезжаешь, у тебя сил ни на что не хватает!
